развевалась как знамя на ветру, широко открытые глаза молили о помощи.
«Мама моя комсомолка!» – прошептал телохранитель, вытаращив глаза.
Потемкин быстро поднял голову. Взгляд его уперся в громадную водную стену, которая быстро выкатывалась из-за стоявших по обе стороны дороги домов, и, поднимаясь до верхних этажей, гналась за маленькой девочкой. Пенные буруны, венчавшие гигантские волны, сминая друг друга, поднимали в воздух тучи брызг, срывали с места и несли вперед пустые киоски, переворачивали тяжелые грузовики, оставленные на обочине дороги. Невозможное цунами вырывало деревянные скамейки в скверике, но посаженные возле пятиэтажек кустики оставались целыми и невредимыми: бушующий океан, приближаясь к жилым домам, мутнел, теряя очертания, а дальше волны, рассеиваясь, превращались в тяжелый туман, стелившийся над землей.
Сотни тысяч тонн воды, взлетев над крышами, покатились вниз, догоняя девчонку, подхватили маленькое тело.
– А-а-а!
Потемкину на мгновенье показалось, что из набежавшей волны доносится голос Светланы. Прыгая вперед, он на мгновенье прикрыл глаза. Ощущая прикосновение сырого воздуха, уткнулся лицом в сухой асфальт.
– Фантом! – услышал он голос телохранителя и оглянулся.
Ни воды, ни девчонки.
– Тьфу ты! И вправду фантом. Но где…
Телохранитель, испуганно глядя сквозь Потёмкина, застрочил:
– Нет-нет-нет-нет!
Дмитрий ойкнул, ощущая недоброе, хотел повернуть голову, но не успел. Мощный вал, возвращаясь, гулко ударил в спину, подбросив вверх, потащил в неизвестность. Лишенный возможности видеть и дышать, он пришел в себя только несколько секунд спустя. Ледяные тиски сжимали грудную клетку, сердце гулко ухало, насыщая кислородом вибрирующие мышцы. Руки двигались сами собой, несколько десятков взмахов – и он на поверхности.
Стараясь оставаться на плаву, Дмитрий огляделся. За зыбкими пенными горбами виднелись казавшиеся фантастическим видением пустынные улицы мрачного города.
Догребая руками и оседлав волну, Дмитрий нёсся все дальше, и это «дальше» очень быстро изменялось, как будто выплеск чужого океана прорезал множество соседних миров и сейчас возвращался домой, минуя одну реальность за другой. Постепенно картина «за морем» мутнела, дома стали выше, теряя четкость очертаний, сменились непривычными глазу постройками. Но и они растаяли, уступая место взволнованному бескрайнему океану.
Потемкин вновь повертел головой, но ничего кроме громадных волн не обнаружил. Многометровые фиолетово-черные холмы вздымались со всех сторон, сменяя друг друга, гулко перекатывались в абсолютной темноте.
Взлетая вверх, Дмитрий чувствовал себя посетителем американских горок. «Ночь, – подумал он, в очередной раз срываясь в тёмную ледяную пропасть. – Или здесь солнце уже реально гаснет?» Пока скатывался вниз с очередной волной, успел «прощупать» окружающее пространство и, погрузившись в воду с головой, обнаружил барахтающуюся неподалеку парочку.
– Димыч, я здесь! – яростно размахивая руками, завопил обрадованный Анатолий.
Если бы не испуганно повизгивающая девчушка, тонкими ручонками обхватившая его шею, могло бы показаться, что он вышел покупаться и ему нравится ловить громадные волны.
Отплевываясь от соленой воды, Дмитрий поплыл к телохранителю. Когда до того осталось несколько метров, над головой громко застрекотало. Большие лопасти вынырнувшего из низкой тучи вертолета ритмично взбивали повисшую в воздухе соленую пыль. Яркий луч, разрезая темноту, упал на черную воду желтым, резко-очерченным кругом. В открытом створе борта появился человек в военной форме, выталкивая плетенную металлическую корзину и яростно жестикулируя, что-то закричал.
Анатолий кивнул на маленькую пассажирку, прилипшую к его спине.
– Поднимемся? – донеслось сквозь ритмичный гул, и тут же в голове Потемкина промелькнула картинка уютной кабины вертолета, с укутанной в теплое одеяло девчушкой, расположившейся на мягких сиденьях.
Дмитрий на мгновение почувствовал неуместное удовлетворение и не сразу понял, что это не его ощущение: телохранитель, исполняя привычную для него роль, излучал удовольствие. Он знал, что Анатолий не будет прыгать, пока не поймет, что это не угрожает ребенку.
– Ты мне нужен, – неожиданно прошептал в голове знакомый голос, и перед глазами появилось измученное лицо ПервоДима. – Я умираю.
Двойник был где-то рядом, непривычно близко. Дмитрий ощущал его дыхание, стук сердца, но не сразу сообразил, что случай занес их в мир ПервоДима.
– Сам домой доберешься? – поинтересовался он у Анатолия, но тот лишь пожал плечами. Хватаясь за край спасательной корзины, телохранитель подтянулся и быстро завалился внутрь.
Чтобы не пугать вертолетчиков, Дмитрий резкими взмахами рук вытолкнул себя за границу яркого пятна, рыщущего по темной воде, и только тогда прыгнул на зов своего второго «Я». Бушующий темный океан мгновенно сменился унылой серой палатой, в центре которой, в тусклом круге света, стояла одинокая кровать с привязанным пациентом. Толстые кожаные ремни крепко держали исхудавшее тело ПервоДима.
Выплеснувшийся из воздуха Потёмкин, фыркая и отплёвываясь, уставился на мрачную фигуру, застывшую над постелью. Форма в обтяжку, сжатые губы, темные глаза едва коснулись холодным взглядом, и мужчина, пряча руку с пустым шприцом, испуганно отпрянул, зашарил пальцами по поясу.
Потемкин мысленно проник в тело ПервоДима, ощущая, как ядовитая жидкость растекается по венам, сжигая здоровые клетки, отравляет организм. Шагнув к врачу, рванувшему кобуру, схватил его за руку. Сжимая кисть так, что захрустели кости, закричал:
– Антидот!
– Противоядия нет! – пискнул тот, оставив попытки достать пистолет. Завывая от боли, упал на колени.
Потемкин продолжал ломать кисть военного, пока тот не потерял сознания, но он не чувствовал сожаления. Он уже знал, что справиться с ядом ни у него, ни у ПервоДима сил нет: слишком мало времени, слишком много повреждений, слишком быстро яд распространяется по телу.
«Черт! Был бы здесь Трофим», – пожалел он. Понимая, что не успевает, прошептал:
– За что?
– Миллионы людей в нашем мире сходят с ума. Вояки… думают… это мы виноваты, решили, что мы заразные, передаем свою ненормальность, – прошептал ПервоДим, проваливаясь в небытие.
– Нет! – на секунду раздвигая видимые пределы, выглядывая из психушки, закричал Потёмкин.
Чёрная клякса полностью закрыла солнечный диск, холодный фиолетовый свет едва освещал мертвые улицы городка. Сотни людей лежат на земле. Тысячи, словно зомби, бесцельно бродят вокруг неподвижных танков, мимо угловатых, замерших в темноте бронетранспортеров. Всюду безумные, выпученные глаза.
Возвращаясь в палату, Дмитрий просунул внутрь умирающего организма невидимые руки. Он торопился, пытаясь нейтрализовать действие яда, и ему даже кое-что удалось, но… поздно: тело уже умерло, осталось лишь несколько ударов сердца.
«Сумасшествие как заразная болезнь? Только идиоту могла прийти такая мысль! – возмутился Дмитрий и тут вдруг вспомнил атаку Демона в Сети, растворяющуюся информацию, всплывающие на поверхность прозрачного тела нули. – Если Демон уничтожает информацию, то что будет, когда он доберется до мозга людей? Или в мире ПервоДима он уже добрался?»
– Братишка, не смей умирать! – завопил он, склоняясь над неподвижным телом.
Он мог без труда проникнуть в мыслесферу двойника, пока тот был жив, но что-то сдерживало его от вмешательства в работу мозга перед лицом смерти. Может, страх познать ощущение последнего шага, последнего вздоха, а может, данное когда-то давно обещание не заходить в область личных переживаний, хотя…
