– Ты не возражаешь, Элси? – спросила Мод.
Элси притихла настолько, что можно было услышать, как стучит у нее в висках. Вместо ответа она подошла к граммофону и перевернула пластинку. А потом, не поворачивая головы в нашу сторону, взяла стакан и осушила его единым духом.
– А почему бы тебе с ней не потанцевать? – спросила Мод. – Я тебя не держу. Элси, вперед! Потанцуй с ним!
С полотенцем, свисающим с члена, я подошел к Элси. Как только она оказалась спиной к Мод, она сорвала полотенце и жадно сграбастала мою палку. И задрожала словно в ознобе.
– Будем танцевать при свечах, а то здесь слишком светло. Сейчас принесу свечи, – сказала Мод и скрылась в соседней комнате.
Элси немедленно прекратила танцевать, припала к моим губам и достала языком чуть ли не до самой глотки. Я опустил руку, пощекотал там. Петушок мой по-прежнему трепетал в ее руке. Пластинка закончилась, но никто из нас даже не двинулся. Я услышал шаги Мод, все еще оставаясь в цепких объятиях Элси.
«Ох, что сейчас начнется!» – подумал я, но Мод не обратила на нас никакого внимания. Она зажгла свечи и выключила электричество. Я начал было осторожно выбираться из рук Элси, когда Мод подошла к нам вплотную.
– Все в порядке, – сказала она. – Лучшего и не придумаешь. Можно к вам? – И с этими словами она обняла нас обоих, и вот уже мы стоим и целуемся. Все трое.
– Уф! Здесь жарковато! – Элси тяжело вздохнула.
– А ты сними платье, если хочешь, – посоветовала Мод. – Я свое снимаю.
Слово не разошлось у нее с делом: она выскользнула из своего тюлево-муслинового одеяния и оказалась перед нами в чем мать родила.
В следующее мгновение мы все были голышом.
Я сидел, держа Мод у себя на коленях. Она снова намокла внизу. Элси стояла рядом, положив руки на плечи Мод. Она была чуть повыше Мод и прекрасно сложена. Я погладил низ ее живота, а потом мои пальцы побрели по ее зарослям – они как раз были на уровне моего рта. На губах Мод светилась счастливая улыбка. Я вытянул губы и поцеловал Элси в самую щель.
– Как чудесно перестать быть ревнивой, – совсем просто проговорила Мод.
Лицо Элси залила пунцовая краска. Она все никак не могла уразуметь, что за роль отводится ей и как далеко можно зайти. Потому она так внимательно, как бы спрашивая, всматривалась в Мод. Тем временем я жадно целовал Мод, а пальцы мои уже гуляли в дыре Элси. Я чувствовал, как сжимались там ее мышцы, чувствовал, как она дрожит. Сок уже побежал по моим пальцам. В эту минуту Мод привстала, оторвав от меня зад, и тут же вернулась почти в прежнее положение, ухитрившись точно приземлиться на мой член. Сидя лицом ко мне и прижавшись к грудям Элси, она взяла ее сосок в рот. Элси всю передернуло, и по моим пальцам волной пошли судорожные спазмы. Рука Мод, лежавшая на пояснице Элси, скользнула вниз и принялась разглаживать и без того гладкие ягодицы. Через минуту она двинулась дальше, и тут наши руки встретились. Я инстинктивно отдернул руку. Элси чуть-чуть переменила положение, и Мод, подавшись еще больше вперед, впилась ртом в ее щель. Элси в ту же минуту перегнулась через Мод и губы ее встретились с моими. И все трое мы задрожали как в лихорадке.
Я почувствовал, что Мод кончает, но себя я решил попридержать для Элси. Осторожно снял Мод со своего по-прежнему стоячего члена и принялся за Элси. Она оседлала меня, обхватила крепко руками и понеслась во весь опор. Мод из скромности удалилась в ванную. Когда она вернулась, Элси все еще сидела у меня на коленях, с пылающим лицом, обвив руки вокруг моей шеи. Потом побежала в ванную, а я пошел обмываться к раковине.
– Никогда не была такой счастливой. – Мод подошла к граммофону, поставила новую пластинку. – Дай- ка мне твой стакан, – сказала она, потом наполнила его и, понизив голос, спросила: – А что ты скажешь дома?
Я промолчал, и она совсем тихо добавила:
– Ты можешь сказать, что кто-нибудь из нас заболел.
– Да ладно, еще успею подумать, – бросил я.
– А ты на меня не сердишься?
– Сержусь? За что?
– Что я тебя так надолго задержала.
– Ерунда, – сказал я.
Она обняла меня и нежно поцеловала. Держась за руки, мы молча подняли наши стаканы. Тут и вернулась Элси, а мы, голые как жерди, продолжали стоять и пить за здоровье друг друга.
Снова начались танцы. Свечи оплывали. Я знал, что они через какое-то время догорят и никто из нас не двинется, чтобы принести новые. Танцующие менялись: мы старались, чтобы надолго никто из нас не оставался в стороне. Оказавшись в паре, Мод и Элси похотливо трутся лобками друг о друга, потом со смехом расцепляются, и одна из них хватает меня. Раскованность и свобода правили нами, и никакие жесты, никакие поступки не были под запретом. А когда в конце концов свечи погасли и единственным освещением осталась бледная луна в окне, последние предлоги для сдержанности испарились.
Потом Мод пришло в голову очистить стол. Ничего не понимавшая Элси помогала ей, словно загипнотизированная. Всю посуду молниеносно смахнули в раковину. Затем стремительный рывок Мод в соседнюю комнату, оттуда – с тонким одеялом, тут же разостланным на столе. И туда же подоспела подушка. Элси наконец начала соображать, куда дело клонится, и прямо-таки растаращилась на это сооружение.
Однако, прежде чем заняться делом всерьез, Мод затеяла новую штуку – сварить гоголь-моголь. Пришлось включить свет. Обе они работали споро, прямо с неистовством. В варево щедро влили коньяку, и когда я отхлебнул первым, то ощутил, как побежал огонь по пищеводу прямо к моему молодцу и к яйцам. Пил я закинув голову и не видел, а только почувствовал, как Элси, словно в чашу, приняла в ладони мои
