направлениях. Любая страна мира может создавать на Земле-2 свои научные базы в том месте, где она сама располагается на Земле-1, но ни одна, даже на «своей» территории, не имеет права добывать полезные ископаемые, эксплуатировать природные ресурсы, создавать постоянные поселения, организовывать любые производства, осуществлять испытания оружия массового уничтожения или складировать вредные отходы. Вход в параллельный мир предполагается передать под контроль войск ООН. Действие резолюции определяется в 25 лет[43]…
– Ну чего? Доигрались?
«Злоумышленники» сидели по-птичьи на корточках на бетонном полу какого-то обширного подвала, куда их втолкнули после задержания целой оравой таких же «гоблинов», что и сторожившие ворота.
«Брали» по всем правилам: уложив мордами в колючую гальку, натянув на глаза черные шапочки задом наперед, завернув руки за спины и сковав их наручниками да при этом – щедро осыпая ударами прикладов и пинками подкованных ботинок в самые чувствительные места.
А потом начались допросы: поодиночке, перекрестные и снова поодиночке…
Лишь выжав из трех перепуганных парнишек все, что они помнили с того самого нежного возраста, как перестали мочиться в детском саду в штанишки, их оставили в покое. Да не просто оставили, а вообще позабыли.
Одежду, правда, вернули, естественно, без ремней, иначе, мягко говоря, в прохладном подвале они окочурились бы уже через пару часов. Увы, никакой мебели в их узилище не было – даже паршивой табуретки. Поэтому спать пришлось, тесно прижавшись друг к другу под одним бушлатом, подстелив на пол остальные два. Какие уж тут «духи» и «черпаки»…
– Чего ты за нами поперся-то? – в сотый раз спрашивал Сергей Анофриева.
«Доставать» парня ему совсем не хотелось, но больше делать было совершенно нечего.
– Я же говорил уже…
– Сидел бы сейчас в теплой палатке…
– Или на «камбузе»…
– Слушай, Анофриев, а как хоть тебя зовут?
Действительно, оба «черпака» даже не удосужились узнать, как зовут такую ничтожную личность. Имена других «духов» как-то худо-бедно знали, а вот этот флегматичный дылда вообще выпадал из общего круга. Его и гоняли пореже остальных… Из жалости, что ли? Таким на роду было написано ходить в «чушках» до самого дембеля.
– Арсением…
– Как-как?
– Арсением. Арсений Леонидович Анофриев.
– Ты из этих, что ли?.. Ну…
– Из евреев? – подсказал Володька.
– Ну да.
– С чего вы взяли-то?
– Да имя странное какое-то…
– Ничего странного, – немного обиделся Анофриев. – Старинное русское имя. Я вообще происхожу из дворян Орловской губернии, вот!
– Из настоящих? Из графов?
– Нет, не графов… Да, честно говоря, и не из столбовых. Но фамилия наша старинная. Восходит к началу семнадцатого века! Ко временам Михаила Федоровича…
– У тебя родители, наверное, историки?
– Нет… Папа – старший технолог на заводе, мама – медик… Я вот – историк… Недоучившийся.
– Как это?
– Да я три курса университета закончил, а с четвертого меня призвали.
– Что, двоечником был? – попытался найти родственную душу Сергей, сам в школе особенной успеваемостью не отличавшийся. – Вышибли?
– Нет, просто военной кафедры не было…
– Стой! – подал голос Володька, что-то сосредоточенно подсчитывающий на пальцах. – А лет-то тебе сколько?
– Двадцать два… Скоро будет, – потерянно сообщил Арсений, словно стесняясь этого вопиющего факта.
– Двадцать два?! – переглянулись ребята. – Да ты же на три года нас старше… А мы тебя как мальца…
– Да ладно… Вы же все равно меня опытнее. Жизнь повидали… А я что – институт, книги, лекции…
Позабыв про узников, хозяева не забыли отобрать у них (у Куликова с Черниченко) часы, так что счет времени велся лишь по подведенным от голода животам (кормить их тоже не утруждались). «Хронометры», нужно сказать, не такие уж и точные… Но за трое суток можно было отвечать смело.
Увы, еда – это полбеды, а вот без питья действительно было туго…
На четвертые сутки ангелом небесным явился тот самый Гена, который пропускал ребят через каменную щель.
Не светился он благостью и не грозил огненным мечом, но вид имел хмурый и озабоченный до предела. Пленникам, правда, было не до физиогномистики, поскольку они голодной сворой налетели на принесенную «спасителем» нехитрую снедь и, главное, воду.
Сидя на перевернутом ящике, тоже с собой принесенном, «гоблин», совсем на настоящего сказочного гоблина без своего снаряжения не похожий, – обычный парень лет двадцати пяти – смотрел на насыщающихся не с сочувствием или раздражением, а, наоборот, с какой-то печалью. Так пастухи смотрят на овечек, предназначенных на заклание.
– Ну что, Ген, – оторвался от опустошенной банки консервов повеселевший Володька. – Водку-то хоть приговорили?
– Что?.. А-а… Да фиг с ней, с водкой, – махнул рукой спецназовец. – Не о водке сейчас нужно думать…
– А о чем?
– А о том, что влипли вы, пацаны, дальше некуда… Черт бы ее побрал эту экскурсию…
– Так серьезно?
– Серьезнее некуда.
Геннадий в двух словах поведал притихшим солдатам о том переполохе, который вызвала их невинная с виду проказа.
– Так что, братва, похоже, вы теперь государственные преступники. И я с вами заодно.
– Не может быть!..
– Может. Еще как может. Сейчас решают, что с вами делать.
– А ты?
– Да не обо мне речь… Что мне будет? Ну скинут звездочку…
– Так ты офицер, что ли? Вы то есть…
– Конечно. Лейтенант. Но ненадолго теперь. Младшим стану или вообще прапором… Не в этом дело.
– А в чем?
– Вам, ребятки, совсем кирдык пришел.
Все трое пленников опешили:
– Как?
– А вот так. В расход вас, наверное, пустят.
– Не может быть!.. Не имеют права!..
– Почему не имеют? Имеют. Еще как имеют.
Сергей попытался заглянуть спецназовцу в глаза, которые тот все время упорно отводил, и понял, что тот и не думает шутить или преувеличивать.
– За что? Разве так можно?
