Большой ястреб любознательно посматривал на дом, ожидая, когда же его впустят в дом. Громыхая створками, мужчина распахнул окно, позволяя птице усесться на подоконник. На лапе болталось послание, привязанное плотной нитью. Бигдиш осторожно забрал письмо.
На влажном пергаменте темнели кривые строчки, будто бы их автор едва удерживал в руках перо. Бигдиш едва разобрал мелкий витиеватый почерк. Лаконичные фразы объясняли место нахождения военного лагеря. Прочитав послание, лучник нахмурился и резко вздохнул.
«Мне нужна помощь…» – писал капитан. Мечник узнал быстрый росчерк Ламберта.
Помедлив ровно секунду, чтобы оглядеть убогую комнатенку, Бигдиш схватился за походную суму.
Глава 2. Неласковый прием
Переплетаются дороги Невендаара, кружат, опоясывают земли, превращаются в едва заметные тропки и снова становятся людными торговыми трактами. Они иногда повторяют узоры на картах, начертанных пером картографов и искателей приключений, но чаще противоречат им, путая и неожиданно меняя направление.
Узкий тракт, обозначенный лишь тонкими следами полозьев, извилистой лентой пробегал под каменным уступом, нависшим тяжелой скалистой громадой, и вклинивался в жиденький лесок. Бигдиш остановил свою пегую кобылку посреди молодого ельника и, стянув кожаные перчатки, повертел в озябших пальцах потрепанную карту с расплывшимися названиями и масляными пятнами. По всем признакам прямо перед его носом меж скал должен был величаво блистать Алтарь Первого Инея. Вокруг в голубой морозной дымке мерзли елочки, доходившие едва до груди, с белыми шапками на мохнатых ветвях. По правую руку до самого горизонта тянулась долина и упиралась в зубцы скал, протыкавших небо со слепым желтым солнечным диском над ними.
От раздражения Бигдиш сплюнул. Стоило признать: он заблудился, как несмышленый мальчишка, никогда не бывавший в походах. Вокруг застыло царство тишины и чистоты белого хрусткого снега. Лучник понукнул лошадку, и та, недовольно фыркнув, понуро поплелась по едва заметной плохо укатанной дороге.
Стоило ему добраться до уступа, как неожиданный резкий крик заставил лучника вздрогнуть и резко натянуть повод, приказывая кобылке остановиться. С новым воплем, казалось бы, слетевшим с прозрачных небес, Бигдиш схватился за лук и напряженно прислушался, пытаясь определить точное место. Эхо разнеслось по долине, остававшейся совершенно безучастной к чужому крику о помощи.
Сверху на голову воина посыпались мелкие камушки, и лошадка шарахнулась в сторону. Бигдиш задрал голову и только успел заметить, как за камнями мелькнул край ярко-красного плаща.
– Эй, кто там?! – позвал лучник, спешиваясь.
Он быстро привязал лошадку к торчавшей из-под снега коряге, надеясь, что не останется пешим по возвращении. Трусоватая кобылка недовольно застригла ушами, явно намереваясь бросить хозяина при первой удачной возможности.
Снова кто-то заголосил, разбивая вдребезги гулкую горную тишину. Бигдиш бросился к едва заметной тропинке, круто убегавшей в гору. Неловко скользя по смерзшемуся снегу и хватаясь за каменные выступы, он поднимался все выше. Плащ путался под ногами, отчего возникало желание по-бабьи подоткнуть его за пояс портов. В нос ударил неприятный запашок гари, и только сейчас задыхавшийся Бигдиш заметил черные хлопья пепла, усеявшие девственно белую землю с многочисленными следами. На одно мгновение живот нехорошо подвело, когда меж частых сбивчивых отпечатков сапог обнаружились глубокие, с оплавленными краями следы широких копыт.
– Всевышний, помоги! – проведя пальцем по гладкому льдистому краю следа, пробормотал Бигдиш и пристальным взором оглядел многочисленные каменные валуны, похожие на черные опаленные великаны.
– Прочь от меня! – заорал неизвестный, вкладывая в крик весь страх и панику, какие только могло породить испуганное воображение.
Бигдиш недолго рассуждал, а вернее, совсем не думал, кинувшись за валуны, и только чудом успел остановиться рядом с глубоким обрывом, едва не сорвавшись в пропасть. Внизу, понурив голову, его дожидалась пегая кобылка, пытавшаяся отодрать зубами от коряги влажную кору.
Лучник резко развернулся и отступил назад от неожиданности. В нескольких шагах от него на путника, мальчишку с криво остриженными темными волосами и одетого в широкий алый плащ, наступали два существа. Паренек выставил посох, защищаясь, и на лице горела его мрачная решимость не сдаваться живым. Хотя эти демонические миледи в живых никого не оставляли! Их дородные женские фигуры обтягивали кожаные наряды, открывавшие большую часть тела с синюшной кожей, испещренной многочисленными вытатуированными знаками.
Демонессы! Тут Бигдиш попятился.
Услыхав шорох за спиной, дамочки оглянулись, их одинаково черные длинные волосы взметнулись, словно всполохи тьмы. На бледных острых лицах с алыми губами горели слепые белые глаза. От существ шел обжигающий жар, и от каждого движения растекалось горячее марево. Длинные гладкие хвосты обвивались вокруг хрупких шеек, острые кончики, как у гремучих змей, поднимались над гордо поднятыми головами, нацеливаясь в Бигдиша.
Мальчишка ударился спиной об огромный валун и в бессилии осел, прижимая к себе посох.
– Проклятье… – пробормотал Бигдиш, накладывая стрелу на тетиву лука.
В следующее мгновение в его сторону метнулся яркий сгусток пламени, и он резко отпрыгнул, поскальзываясь. Перевернувшись через голову, лучник хорошенько наглотался ледяной каши и рухнул на спину. Оружие отлетело на несколько шагов. Не медля Бигдиш вскочил. Его плащ метнулся, вздымая снег.
– Эй, рыцарь, ты как? – позвал он, не спуская взора с медленно наступавших демонесс, разглядывавших его как забавную букашку.
Они двигались с невероятной грацией и легкостью, покачивая вполне себе женскими бедрами. В их раскрытых ладошках резвились язычки пламени, готовые поразить противника обжигающими слепящими шарами.
– Рыцарь, ты жив? – Бигдиш скосил глаза, когда мнимый рыцарь и не подумал отозваться.
Паренек в алом плаще словно испарился, вероятно, затаившись где-то за камнями. А может, вообще уже удирал на лошади Бигдиша, оставив нечаянного спасителя в гордом одиночестве с разогретыми как раз до озверелого состояния Проклятыми! Оставшись один на один с опасными дамочками, явно настроенными на шаловливую смертельную игру с нечаянной жертвой, лучник едва не зарычал от досады. Ну что ему стоило проехать мимо? Нет ведь! Потянуло на геройство!
– Госпожи, – он лихорадочно пытался вытащить из заплечного пустого колчана стрелу, и тут же одна хрустнула под ногой, – миледи, предлагаю разойтись по-хорошему. Я не бью женщин!
– Отличная добыча… – раздался в голове хрипловатый чужой голос, и Бигдиш вздрогнул, вытаращившись на ухмылявшихся демонов. Он и не подозревал, что эти уродины владели человеческой речью! Хотя, конечно, не совсем человеческой и совсем не речью, от чего становилось как-то особенно жутко.
От подобного открытия Бигдиш на мгновение ослабил внимание и жестоко поплатился. Хлесткий и точный удар гладким длинным хвостом обжег лицо, из рассеченной щеки хлынула кровь.
– Разрази тебя гром, проклятая! – завопил Бигдиш и от боли согнулся пополам.
На истолченный ногами и копытами снег падали большие алые капли. От вида крови демонессы выгнулись и зашипели дикими кошками. Бигдиш и опомниться не успел, как они ринулись на него. В последний момент он успел размахнуться, чтобы влепить одной из Проклятых хорошую оплеуху.
– А нет, – процедил он сквозь сжатые зубы, – оказывается, таких женщин бью…
Под его кулаком обжигающе горячая, почти пергаментная кожа лопнула, обнажая высохшие мышцы. Отброшенная ударом Проклятая кувыркнулась через голову, чтобы грациозно присесть на одно колено и тихо зарычать в сторону обидчика. Ее сестрица свешивалась с валуна, впиваясь в острые торчавшие камни тонкими белыми пальцами. Длинный хвост демонессы щелкал в воздухе, словно бич погонщика.
– Так, миледи, – Бигдиш осторожно отступил, приближаясь к обрыву, – нам всем нужно успокоиться.
За его спиной расстилалась огромная снежная долина, бесконечная воздушная пустота. В тот же миг
