индивидуумам, а равно и к публичным установлениям, имеющим в виду достижение общей цели. Благодаря этому всеобщему аспекту частные поступки становятся случайностью, выходящей из-под моей власти и могущей принести или приносящей другим вред, могущей оказаться или оказывающейся по отношению к ним несправедливостью.{249}
§ 233 Это есть, правда, лишь возможность вреда, но то, что поступок не наносит никакого вреда, есть в качестве случайности также не больше как возможность; это – аспект неправды, заключающейся в таких действиях, и, следовательно, последнее основание полицейской наказующей справедливости.
§ 234 Отношения внешнего существования (Daseyns) также входят в область рассудочной бесконечности; не существует поэтому границы, которая сама по себе указала бы нам, чтò вредно и чтò не вредно; не существует также и по отношению к преступлению такой границы, которая указала бы нам, чтò подозрительно и чтò не подозрительно, чтò нужно запретить или подвергнуть надзору и чтò не нужно подвергать запрещению, не нужно подчинять, заподозревать, подвергать допросу и требовать отчета. Ближайшие определения по всем этим деталям дают нравы, дух государственного устройства, опасность данного момента и т.д.
Прибавление. Здесь нельзя дать твердое определение и провести абсолютные границы. Все здесь лично, субъективное мнение появляется на сцену, и дух государственного устройства, опасность данного времени должны указать ближайшие обстоятельства. Во время войны, например, приходится рассматривать как вредное то, что в обычное время безвредно. Благодаря этим аспектам случайности и произвольного личного элемента полиция получает характер чего-то ненавистного. Она может при очень развитой рефлексии принять такое направление, что вовлечет в круг своих распоряжений все возможные действия, ибо во всем можно находить отношение, посредством которого то или другое может сделаться вредным. Полиция может действовать очень педантично и стеснять повседневную жизнь людей. Но, хотя это и плохо, все же здесь нельзя провести объективной пограничной линии.
§ 235 Так как повседневные потребности неопределенно возрастают и переплетаются друг с другом, то в отношении к получению и обмену средств их удовлетворения, на беспрепятственную возможность которых каждый полагается, равно как и в отношении связанных с ними изысканий и переговоров, которые желательно елико возможно сократить, получаются аспекты, которые являются предметом общей заинте{250}ресованности и вместе с тем могут быть устроены одним лицом за всех, получаются также средства и меры, которые могут быть употреблены для общей пользы и использованы сообща. Эти общие дела и общеполезные предприятия требуют контроля и заботы публичной власти.
§ 236 Различные интересы производителей и потребителей могут столкнуться друг с другом, и хотя в целом правильное отношение между ними и устанавливается само собою, все же их примирение также требует регулирования, сознательно предпринятого инстанцией, стоящей выше их обоих. Право на такое регулирование отдельных операций (например, установление твердых цен на потребляемые всеми жизненные продукты) заключается в том, что публичное выставление товаров, являющихся предметом всеобщего повседневного потребления, предлагает их не столько отдельному лицу как таковому, сколько этому лицу как всеобщему, публике, право которой не быть обманутой и исследование товаров в качестве общего дела может быть осуществлено ее представителем, органом публичной власти. – Но более всего общая забота и руководство делаются необходимыми вследствие зависимости крупных отраслей промышленности от заграничных обстоятельств и комбинаций, которые не могут быть охвачены в их взаимодействии отдельными лицами, связанными с этими сферами.
Примечание. В противоположность свободе промыслов и торговли в гражданском обществе другой крайностью является опека над работой всех, так же как и ее определение публичными мерами; такова была, например, работа над древними пирамидами и над другими чудовищными египетскими и азиатскими сооружениями, которые возводились для публичных целей помимо опосредствования труда отдельного лица его особенным произволом и особенным интересом. Этот интерес, протестуя против высшего регулирования, взывает к свободе, но чем больше он слепо погружен в себялюбивую цель, тем больше он нуждается в таком регулировании, возвращающем его к всеобщему, смягчающем опасные судороги и сокращающем длительность того промежутка, в продолжение которого коллизии уладились бы путем бессознательной необходимости.
Прибавление. Полицейский надзор и опека имеет своей целью доставлять индивидууму имеющиеся налицо всеобщие возможности достижения индивидуальных целей. Полиция должна заботиться об уличном освещении, постройке и исправности мостов, установлении твердых цен на предметы повседневного потребления, так же как и о здо{251}ровье индивидуумов. И здесь есть два главных господствующих мнения. Одни утверждают, что полиции надлежит надзирать за всем, другие же утверждают, что полиция здесь ничего не должна определять, так как каждый будет направляться в своей деятельности потребностями других. Отдельное лицо, разумеется, должно пользоваться правом зарабатывать свой хлеб тем или иным способом, но, с другой стороны, публика тоже имеет право желать, чтобы необходимое ей доставлялось должным образом. Нужно удовлетворить обе стороны, и свобода промыслов не должна быть такого рода, чтобы подвергать опасности общее благо.
§ 237 Хотя возможность участвовать во всеобщем имуществе и существует для индивидуумов и обеспечена публичной властью, она, помимо того, что ее обеспечение необходимо остается неполным, еще кроме того подвержена с субъективной стороны случайностям и притом подвержена этим случайностям тем больше, чем больше она предполагает наличие известных условий: уменья, здоровья, капитала и т.д.
§ 238 Семья есть ближайшим образом то субстанциальное целое, которому выпадает на долю забота об особенной стороне индивидуума как в отношении средств и умений, чтобы сделать его способным зарабатывать, пользуясь всеобщим имуществом, так и в отношении доставления ему средств к существованию и заботы о нем в случае наступления его неспособности к добыванию этих средств. Но гражданское общество вырывает индивидуума из этой семейной связи, делает членов семьи чуждыми друг другу и признает их самостоятельными лицами; оно, далее, замещает внешнюю неорганическую природу и родительскую почву, в которой коренился отдельный индивидуум, своей собственной почвой и делает случайным все существование самой семьи, зависимость индивидуума от нее. Индивидуум таким образом стал сыном гражданского общества; оно предъявляет к индивидууму требования, и он в свою очередь обладает правами на общество.
Прибавление. Семья, правда, должна заботиться о пропитании индивидуума, но она представляет собою в гражданском обществе нечто подчиненное и лишь кладет основание; объем ее деятельности уже не так велик. Гражданское же общество, наоборот, представляет собою могучую силу, увлекающую за собой человека, требующую от него, чтобы он на нее работал, чтобы лишь через общество он был всем, чем {252}он есть, и делал все, что он делает. Если таким образом человек есть член гражданского общества, то он имеет на него притязания и права так же, как и раньше на семью. Гражданское общество должно защищать своего члена, отстаивать его права так же, как и индивидуум имеет обязанности по отношению к гражданскому обществу и должен их выполнять.
§ 239 В своем качестве такой всеобщей семьи гражданское общество обязано и имеет право наблюдать за воспитанием и влиять на него наперекор произволу и случайности намерений родителей, поскольку это воспитание имеет отношение к способности стать членом общества, и оно имеет это право в особенности, если это воспитание должно быть дано ее самими родителями, а другими; поскольку могут быть приняты общие меры для осуществления этого воспитания, общество имеет также право и обязанность принимать такие меры.
