могут обитать другие твари.
Дункана они обнаружили неожиданно. Паренек восседал на особенно крупном белом камне, торчавшем у самой воды, — гигантской капле, чем-то похожей на корабль. Нос этого “корабля” нависал над озером; там-то и сидел юноша, свесив ноги и угрюмо глядя вдаль.
Они подошли ближе, но подниматься наверх Фионе совсем не хотелось. Поверхность белого камня на вид была скользкой, даже склизкой. Кто знает, насколько на самом деле прочна эта штука? В ноздри Фионы ударил сильный запах соли.
— Дункан! — негромко позвала она.
Он не оглянулся.
— Что, послали за мной?
— Я сама вызвалась. Дункан, это глупо. Зачем ты так поступаешь?
— Они не хотят, чтобы я вернулся. — Дункан вздохнул, неотрывно глядя в мутную глубину озера. — Женевьева, может, и хочет, а остальные — нет. И я тоже не хочу возвращаться.
— То есть ты предпочитаешь в одиночку бродить тут в темноте?
— Здесь не так уж и темно, — хохотнул Дункан, но смешок вышел глухой и невеселый.
На долю секунды зеленоватое свечение, исходившее из воды, усилилось, словно откликаясь на его слова. Паренек зачарованно воззрился на сверкающие узоры, которые сплетала на поверхности озера мелкая рябь.
— Но это опасно! Женевьева едва не приказала нам уходить.
— Ну и приказала бы! Я и сам поступил бы точно так же.
— В поисках помощи Фиона оглянулась на Мэрика, но тот лишь бессильно пожал плечами. Он едва был знаком с Дунканом, но, насколько поняла Фиона, за время пути у них сложились более или менее дружеские отношения. И все равно — что мог бы Мэрик сказать Дункану? Он смотрел на паренька с сочувствием, может быть даже с пониманием, но молчал.
Она ухватилась за край белого образования, дернула посильнее, проверяя, не обломится ли оно под ее тяжестью. На ощупь камень оказался на удивление твердым и в то же время чуть шершавым и скользким, словно был покрыт мокрым песком, который вот-вот расползется в кашу. На пальцах Фионы остались белые зернистые следы. Она мед ленно подтянулась, чувствуя, как погружаются в грязь каблуки сапог, забралась наверх и с опаской двинулась туда, где сидел Дункан.
— Будь осторожнее, — долетел сзади голос Мэрика.
Эльфийка опустилась на колени рядом с молодым Стражем, не желая сидеть на белом песке, как сидел он. Она заметила, что кожаный доспех Дункана весь облеплен этим песком, точно паренек в нем от души повалялся.
Несколько минут они молчали и смотрели вдаль над зеленоватой водой, любуясь игрой бликов на своде пещеры. Странный шепот все не умолкал, только становился то громче, то тише — словно прилив и отлив. Глубоко под водой мелькали загадочные тени. Что это — рыбы? Или источник таинственных звуков?
Она прибегла к чутью Серого Стража, но не ощутила ничего. Совсем ничего. При мысли о том, что после такого обилия скверны в туннелях они оказались в месте, где нет и следа этой заразы, ей становилось не по себе, но сейчас Фиона предпочла об этом не думать.
— Мне, наверное, придется вернуться? — спросил Дункан.
— Разве что ты считаешь, что сможешь сам выбраться на поверхность.
— Пожалуй, нет.
Он со вздохом поднялся, вытер руки о рубаху. Фиона встала, и они двинулись назад, туда, где их с волнением ожидал Мэрик. Он помог им спуститься, а затем осторожно взглянул на Дункана.
— Как ты? — спросил он.
Паренек пожал плечами:
— Знаешь, я никогда не хотел стать Серым Стражем. Наверное, мне и не стоило. Думаю, Женевьева дала маху, выбрала меня.
Мэрик озадаченно сдвинул брови:
— Помнится, ты уже заговаривал об этом. Почему ты не хотел стать Серым Стражем? Ты имеешь в виду, что вступил в орден не по собственной воле?
— У Стражей есть Право Призыва, — пояснила Фиона. — Этот закон был принят очень давно, еще во времена первого Мора. Все тогда были так благодарны ордену за победу над порождениями тьмы, что Серым Стражам даровали ряд привилегий, в том числе право брать в свои любого, кого пожелают. Если орден хочет, чтобы ты Серым Стражем, ты станешь Серым Стражем, и точка.
— Я ни о чем таком не слышал.
— В наши дни к этому праву прибегают редко. С последнего Мора прошло столько лет, что кое-кто стал считать, будто орден уже не нужен и порождения тьмы никогда уже не выйдут на поверхность. Ордену приходится проявлять осторожность, чтобы не наступить ни на чью мозоль. Именно поэтому нас сейчас так немного.
Дункан выудил из-за пояса полотняный платок и принялся ожесточенно оттирать с сапог и куртки белую грязь. Фиона заметила, что в тех местах, где ему это удалось, на черной коже остались темно- зеленые пятна. Она вдруг испытала безмерную радость оттого, что не сидела на камне.
— В это дело меня втянула Женевьева, — сказал Дункан. — Понимаешь, меня должны были казнить.
— Казнить? — изумленно переспросил Мэрик.
— Я кое-кого убил.
— Паренек отвернулся, и в глазах его мелькнули тени. Фиона заметила их и могла лишь гадать, заметил ли Мэрик. Она-то хорошо знала, до каких крайностей может довести нелегкая жизнь. О том, что довелось пережить Дункану, ей было известно не много, но достаточно, чтобы сочувствовать ему.
— Я уже сидел в тюрьме и ждал виселицы, когда ко мне заявилась Женевьева. Стражники впустили в камеру женщину в доспехах, и она поглядела на меня так, что я решил, будто это и есть мой палач. Мне подумалось, что меня почему-то решили обезглавить прямо в камере.
— Ничего удивительного. Ваш командор — весьма, весьма суровая особа.
— Вместо этого она велела мне сесть и объяснила, что может вызволить меня. Что она может сделать меня Серым Стражем, и если я переживу Посвящение, то стану настоящим воином и буду в кои-то веки воевать за правое дело.
— И ты согласился.
Лицо Дункана потемнело.
— Я отказался.
— Странное решение, если учесть, что ты ожидал повешения.
Паренек поежился: ему явно было не по себе. Долгое время он молчал, но как раз в ту минуту, когда Фиона хотела прекратить разговор и предложить вернуться к отряду, Дункан вздохнул:
— Тот, кого я убил, был Серым Стражем.
— Вот оно как.
— Он застиг меня, когда я обчищал его комнату. На это дело меня навел хозяин трактира — сказал, что постоялец как уезжает надолго. Я даже не знал, кто он такой. Он выхватил меч и потребовал, чтобы я вернул кольцо, обнаружил в комнате, но я отказался. Я сразу понял, что кольцо это дорогое, и оно стало моим по праву.
Мэрик ухмыльнулся:
— “По праву” в данном случае звучит как-то неуместно.
— Я голодал. Зима выдалась нелегкая. — Дункан задумчиво нахмурился. — До тех пор мне еще не случалось убивать. Я и этого парня не хотел убивать, но драка вышла слишком долгая. Он так хотел вернуть это кольцо, что нипочем не желал остановиться. Я только собирался приставить к его горлу кинжал, заставить его сдаться…
Он смолк на полуслове и снова вздохнул.
Мэрик недоуменно взглянул на него:
— Почему тебя это так заботило?
