Древнему Богу.
— Или с того, что мы отказались ему помочь, — возразил Дункан. — Архитектор не похож на тех порождений тьмы, которых мы видели. Может, он и в самом деле не такой, как все они.
— И что это меняет? — спросила Фиона. — Дункан, эти твари — зло. И ты это знаешь. Ты чувствуешь внутри себя то, что течет по их жилам с самого рождения. Ты и вправду готов довериться тому, кто всю жизнь не знал ничего другого?
— И у него есть союзники, — заметил Келль. — Союзники, о которых нам не желают рассказывать.
Дункан понял, что охотник понемногу склоняется к точке зрения Мэрика и Фионы, хотя самого Келля это обстоятельство явно не радовало. Охотник угрюмо покачал головой:
— Управляет нами Архитектор или нет — в любом случае мы не имеем права рисковать.
— Но Женевьева права! — не сдавался Дункан. — Наш долг — одолеть Мор!
Келль вперил в него пристальный взгляд своих светлых глаз:
— Наш долг — защитить человечество от Мора. — Голос его зазвучал негромко и напряженно, и видно было, что с каждым словом в нем крепнет уверенность в своей правоте. — Вот в чем различие. Раз за разом выходим мы в бой с порождениями тьмы, и именно в этом состоит наша обязанность. Мы не вправе судить, не вправе рисковать жизнями тех, кого защищаем.
— Но…
— Нам дано принимать нелегкие решения, которые нельзя не принять. Мы не смеем считать, что это делает нас богами.
Дункан привалился спиной к стене, прижался затылком к холодному камню. Это было приятно. Голова шла кругом, и он уже не знал, что и думать. Женевьева всегда говорила, что Серые Стражи делают то, что необходимо. Если было необходимо сжечь дотла деревню, чтобы не дать порождениям тьмы рассеяться по округе, — деревню сжигали. И никто высказывал возражений. Во время Мора слово Стражей было решающим.
Но ведь сейчас не Мор? Порождения тьмы еще не отыскали Древнего Бога, не заразили его скверной, не превратили в архидемона. Цель Серых Стражей состояла единственно в том, чтобы прийти сюда и помешать этому случиться. Женевьева говорила, что нельзя допустить даже малейшей возможности, однако теперь она говорит совсем другое. План, который она восхваляет, допускает, что все пойдет наперекосяк и начнется Мор. Если Архитектор именно к этому стремится, он может достичь успеха, и Серые Стражи не предотвратят Мор, а посодействуют его началу.
Женевьева считает, что ради такой цели стоит рискнуть. Она страстно убеждена в своей правоте — стоит только глянуть на нее, чтобы это понять. И она хотела, чтобы Дункан разделил ее убежденность. Но может быть, она просто упустила из виду то, ради чего на самом деле явилась сюда. Может, ей хочется наполнить смыслом свою жизнь, получить воздаяние за все то, от чего она отреклась.
Или за все то, что у нее отняли.
— Что будем делать? — спросил Дункан в пустоту, стараясь не смотреть на товарищей, хоть и чувствовал, что все они глядят на него. Он внимательно изучил свои кандалы. В глубине души ему отчаянно хотелось махнуть на все рукой, послать всех подальше и встать на сторону командора. Дункан всегда преклонялся перед Женевьевой, видел в ней великую воительницу, для которой не существует невозможного. Именно поэтому он последовал за ней в Ферелден, а потом согласился пойти на Глубинные тропы. Она в одиночку поборола бы угрозу, предотвратила грядущий Мор и доказала бы Серым Стражам свою правоту, а он, Дункан, был бы рядом и помогал ей как мог. В конце концов, он был у нее в долгу.
Но затем он вспомнил, что говорила Женевьева в своем сне. Там Дункан увидел ту сторону ее натуры, о существовании которой и не подозревал. Женевьева оказалась самым обычным человеком, и величия в ее сне было ничуть не больше, чем в других. Стало быть, она тоже не безупречна и способна ошибаться. Отчего-то мысль об этом породила в душе юноши горечь и пустоту, словно он лишился чего-то невероятно важного.
— Выберемся отсюда, — вполголоса заявил Келль.
— Мы должны предостеречь Ферелден, — сказал Мэрик. — Мы должны предупредить людей, что близится Мор, а то и нечто похуже.
— А если Архитектор все-таки прав? — спросил Дункан.
— Тогда в наших предостережениях не будет нужды.
Дункан обдумал его слова и медленно кивнул:
— Что ж, ладно.
Откачнувшись назад, Дункан подтянул колени между скованными руками, чтобы подошвами сапог упереться в кандалы. Фиона, казалось, готова была вмешаться, но Дункан словно не замечал ее. Надавив сапогами, он до упора сдвинул железные браслеты на кисти рук, превозмогая боль от царапин, оставленных на запястьях шершавым металлом.
Зашипев сквозь зубы, Дункан резко выпрямил ноги, и большие пальцы рук со щелчком выскочили из суставов. Сдирая кожу, оставляя кровавые следы, кандалы медленно сползли. Глухо брякнув, они упали на пол, и Дункан рухнул рядом, тяжело и надрывно дыша. Стиснув зубы, он с силой уперся ладонями в пол и толчком вправил пальцы. Боль была неимоверная, и Дункан явственно чувствовал, как под кожей трещат и рвутся сухожилия. И тем не менее этот фокус сработал.
Он помедлил с минуту, привыкая к острой боли, а затем глубоко вздохнул и вскочил на ноги. И увидел ошеломление лица товарищей.
— А что такого? — с невинным видом осведомился Дункан. — Думаете, мне не случалось выбираться из тюрем и пострашнее этой?
Запустив руку в пояс, он с удовлетворением убедился, что верная отмычка по-прежнему лежит в потайном месте. Дункан с ухмылкой извлек ее на всеобщее обозрение.
— А теперь, — сказал он, — давайте выберемся отсюда, пока они не вернулись.
Глава 17
То, что Дункану удалось отыскать их оружие, было настоящим везением.
После того как Фиона наскоро сотворила пару исцеляющих заклинаний, паренек бесшумно приоткрыл каменную дверь и высунул голову наружу. Чутье Серых Стражей говорило, что вблизи тварей почти нет. Ни охраны, ни патрулей, ни запертых дверей — Дункан высказал мысль, что, даже если порождения тьмы и стали брать пленных, у них явно недостает опыта содержания врагов под стражей.
Мэрик склонен был с этим согласиться. Возможно, их тюремщикам даже в голову не приходило, что пленники способны избавиться от цепей. Или, вполне вероятно, они и представить себе не могли, что пленникам захочется покинуть камеру. Скорее всего, они прекрасно понимали, что побег продлится до первой же встречи с ордой порождении тьмы.
Дункан вернулся через минуту, неся в охапке оружие отряда. Все оно было сложено в соседней камере, там же лежали дорожные мешки и магические броши. Видимо, все эти вещи сохранили на тот случай, если они примут предложение Женевьевы. И все равно то, что к оружию даже не приставили стражу, казалось невероятной глупостью.
