его скрытого призвания, призвания, которое он отверг, вступив в новую жизнь.
Как-то в детстве ему рассказали библейскую историю о Лазаре, его болезни, смерти и о том, как Иисус воскресил его через четыре дня после смерти. Эта история наполнила Джордана мистическим чувством, что ему предначертана какая-то особенная цель в жизни, цель неведомая; но в один прекрасный день она откроется ему, как библейскому Лазарю открылась судьба, поведанная ему Иисусом.
Тогда Джордан поделился своими предчувствиями с Мег. Она с ним всецело согласилась и потом постоянно поощряла в нем представление о себе как о человеке великой судьбы.
— Ты будешь великим человеком, — говорила она, вглядываясь в глубину его глаз, — я знаю. Пока мы не понимаем, в чем заключается это величие, потому что это произойдет нескоро. Но ты должен стремиться к этому, Джорджи, не переставая надеяться.
Как давно это было! Сейчас Джордан думал, что работа и обязательства перед семьей открыли для него цель в жизни. Он жил настоящим и мало задумывался о прошлом и будущем.
Но порой его старые предчувствия об особенной миссии в жизни возвращались. По ночам, когда усталость и сон отгоняли его дневные заботы о выгодных делах и реальных проблемах, он лежал в кровати, иногда рядом с женщиной, и в нем воскресали старые мечты, полные таинственных и невыразимых надежд.
Джордан был слишком занятым человеком, чтобы терять время на переживания об отсутствии любви в его жизни. Он пришел к выводу, что ожидать многого от любовной связи с женщиной не приходится.
Ему и в голову не приходило, что до сих пор он просто не встретил женщину, способную внушить ему настоящую любовь.
Глава 5
Ее звали Ребекка.
Она встретила Джордана на приеме в Филадельфии, где была представлена ему как миссис Джамен. Она не скрывала, что была замужем. Ее муж был известный бизнесмен и инвестор Берк Джамен, это имя Джордан неоднократно слышал во время своих деловых поездок.
Она также не скрывала желания оказаться в постели с Джорданом.
Она была стройной и очень тоненькой женщиной в возрасте, приближавшемся к тридцати, с кошачьей походкой, гладкой смуглой кожей и такими черными глазами, каких Джордан никогда не видывал. С гладкими, свободно падающими черными волосами, с длинными пальцами рук и изящной привычкой время от времени кончиком языка облизывать губы она производила впечатление зверька, что выглядело необычайно сексуально.
Они постепенно отделились от основной группы гостей и с бокалами в руках в одиночестве уселись поодаль. Ее длинная, с бронзовым отливом нога обнажилась в разрезе вечернего платья, когда она садилась. Она внимательно разглядывала Джордана, поигрывая туфлей на шпильке, свободно повисшей на обнаженной ноге.
— Ваша репутация более известна, чем вы сами, — сказала она. — Никогда не думала, что такой молодой человек, как вы, может стать таким известным. Как я понимаю, именно вы приложили руку к некоторым делам, о которых в последнее время все говорят.
Джордан отвечал сдержанно, сообщив в нескольких деталях, чем он занимается и как живет. Он почти не слышал, что говорил. С каждой минутой Джордан все больше попадал под влияние сексуальных чар Ребекки Джамен. Стройная, холеная, она явно интересовалась только одним. Он был совершенно сбит с толку своим возбуждением и ее умением провоцировать подобное состояние.
Она не теряла времени. Незадолго до одиннадцати часов она посмотрела исподлобья на Джордана и тихо сказала:
— Я должна идти.
— Могу проводить вас? — спросил он.
— Будьте так любезны.
Она простилась с хозяином дома, известным членом Торговой палаты Филадельфии, пожала руки некоторым из гостей и затем присоединилась к Джордану в фойе. Помогая ей надеть шубку, он отметил стройность ее спины, почти полностью оголенной глубоким вырезом вечернего платья.
— Куда? — спросил он, когда они сели в машину.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Это имеет значение? — спросила она.
Джордан провел ее в свой гостиничный номер. В тусклом оранжевом свете прикроватной лампы он рассматривал ее фигуру, снимая шубку. Ее волосы растрепались от ветра, а от кожи веяло холодным воздухом улицы, который легкой, неуловимой аурой окружал ее, быстро исчезая от соприкосновения с горячим телом.
— А у вас тут очень мило, — сказала она с усмешкой, наблюдая, как он вешает ее шубку в стенной шкаф.
Джордан обнял ее. Она прижалась, словно стараясь слиться с ним. Ее тело сразу ощутило прикосновение источника желания, зародившегося еще в начале вечера. Они стояли, прижавшись бедрами, маленькие, упругие груди касались его груди, ее руки медленно скользили от его талии к низу живота — все это, в сочетании с языком, с неистовством проникшим в его рот, вызывало сильное возбуждение.
Еще ни одна женщина не вызывала в нем такого волнения. Руки его непроизвольно дрожали, когда он искал «молнию», чтобы снять с нее платье…
— Позволь мне, — сказала она.
Но вместо того чтобы раздеться самой, она стала раздевать Джордана. Не прекращая поцелуя, она развязала галстук и расстегнула пуговицы на рубашке уверенными пальцами. Ее руки медленно и с наслаждением двигались по его груди, затем коснулись ремня брюк. Он расстегнулся словно по мановению волшебной палочки, и она сняла с него брюки, а затем и трусы. Уложив Джордана на кровать, все еще одетая в облегающее вечернее платье, она склонилась над ним и начала сосать его пенис, в то же время руками обследуя каждую часть его тела.
Через несколько минут Джордан был близок к оргазму. С трудом он выскользнул из-под нее, и она опустилась навзничь на кровать. Он посмотрел на нее. Губы были влажными, и она казалась удовлетворенной, но не насытившейся до конца большой черной кошкой. Она улыбнулась.
— Думаю, теперь ты можешь ублажить меня, дорогой, — сказала она.
Он помог ей снять платье. Под ним ничего не было. Длинное гладкое тело со смуглой, почти оливкового цвета, кожей предстало перед ним в своей наготе. Груди ее были упругими, с твердыми, полными ожидания сосками. Ее живот был плоским, как у девушки. Длинные, стройные ноги раздвинулись, маня к себе.
Наступила очередь Джордана вкусить каждую частицу ее тела. Это было восхитительное испытание. Она была создана словно из дюжины разных запахов, что еще больше усиливало половое влечение. Она двигалась с гибкостью кошки, подставляя ему то сосок груди, то губы, то кончики пальцев, затем опять грудь. И когда он наконец поцеловал самую сердцевину ее тела, теплую и благоуханную, то снова почувствовал, что теряет контроль над собой.
Она перевернула его на спину и села на него верхом. Касанием пальца она помогла его члену войти в нее и начала двигаться, попеременно издавая звуки, похожие то на воркование, то на завывания, и с жадностью стремясь к полноте наслаждения. В ней была грация пресмыкающегося, низменная и одновременно восхитительная. Он видел ее улыбку, чувствовал первые признаки ее экстаза, ее бедра, обвивавшие его и двигавшиеся все быстрее и быстрее, напряжение мышц, обхвативших член.
Сдерживаться больше не было сил. Он приподнял таз и сильным толчком вошел в самую ее глубину. Она откинула голову, полузакрыла глаза, шелковистые волосы покрыли ей спину, трепещущие груди приподнялись. Сдавив его грудь коленями, она слилась с ним в оргазме, и из горла ее вырвался стон.
В такой позе они оставались несколько минут; женщина, словно парившая над ним с выгнутой спиной, и мужчина, сотрясаемый пульсациями внутри его тела. В это мгновение он понял, что каждый жест,
