Он отвел взгляд. Горе и радость переполняли его, когда он держал руку умирающей сестры и думал о Лесли, первой по-настоящему любимой им женщины. Духовная близость двух этих женщин была настолько сильна, что ему казалось, будто он видит отражение Лесли в глазах Мег.
Мег чувствовала его переживания. Она улыбнулась.
— Рада за тебя, — сказала она. — Ты заслуживаешь чего-то нового, чего-то хорошего.
Джордан опять вздохнул. Он был расстроен, что не может рассказать ей правду. Мег знала Барбару и любила её. Она всегда давала понять, что верит — их брак счастливый. Здесь, в больнице, он не мог с гордостью объявить Мег, что встретил другую женщину и собирается оставить Барбару. Он просто не мог этого сделать.
Но и скрыть от нее ликование в сердце не мог. Слишком мучительно было сознавать, что это ликование смешивается с горем, вызванным состоянием Мег.
Они проговорили полчаса, избегая неуместной в этой обстановке темы, которая стеной стояла между ними, и от этого казалось, что они разговаривают, перекидываясь словами через эту стену. Это было утомительно, особенно для Мег. Вскоре силы ее истощились, и ее потянуло в сон.
— Я должен идти, Мег, — сказал он. — На сегодня мы достаточно наговорились. Я приду завтра утром.
Он хотел встать, но она схватила его за руку, удерживая подле себя.
— Джордан, — сказала она. Его поразило, что она назвала его полным именем. Так она обычно обращалась к нему, когда хотела поговорить серьезно.
— Да, Мег, — сказал он. — Что-то еще?
— Счастье приходит не часто, — сказала она, пристально глядя на него. — Случается, что подобный шанс дается нам лишь раз в жизни. Поэтому стоит за него бороться. Стоит жертвовать.
— Я знаю, — сказал он.
Она еще крепче ухватилась за него, словно решила, что он не понял ее или не пытается понять.
— Ты уже пожертвовал достаточно многим ради счастья других людей, — сказала она. — Пришло время подумать о своем счастье. Ты сделаешь это? Ради меня?
Джордан почувствовал, что слезы застилают глаза. Сестра знала, что умирает. Многие годы она тщетно пыталась заставить его отказаться от упорной борьбы за успех, за богатство, но видела, что он сопротивляется. Теперь она почувствовала, что он нашел путь к освобождению от неволи, на которую сам себя обрек. Ей хотелось придать ему мужества сделать этот решительный шаг. Но силы ее быстро иссякали. Она посмотрела на него с мольбой. Рука, удерживавшая его, ослабла. Голова упала на подушку.
— Да, — прошептал он, наклонившись к ее уху. — Я не подведу тебя. Веришь? Но Мег впала в бессознательное состояние. Она не слышала его.
Глаза его были полны слез, когда он вышел из палаты. Благодарение Господу, в коридоре не оказалось ни сестер, ни больных, которые могли бы заметить его состояние.
Еще час он пробыл в больнице, беседуя с доктором Джеффе, затем уехал домой к родителям. Его встретила мать и Луиза, которые напрасно пытались заставить его что-нибудь съесть. Спать он лег рано.
Мысли в голове путались. Он думал то о Мег, то о Лесли. Их лица стояли перед его глазами неотступно, пока он три долгих часа ворочался в постели. Лицо Мег постепенно отдалялось, но взывало к нему с большим красноречием, чем всегда. Лицо Лесли, напротив, приближалось, манило, одурманивало, звало к жизни.
Наконец с мыслью о том, что завтра утром его ждет свидание с сестрой, а через несколько дней свидание с любимой женщиной, Джордан уснул.
Когда Лесли узнала, что Джордан уезжает на несколько дней, она воспользовалась случаем ненадолго навестить отца.
Том Чемберлен не видел дочь почти полгода и очень взволновался. Он встретил Лесли в аэропорту и усадил в свой старенький седан — в свое время Лесли немало потрудилась, без конца ремонтируя его, — и повез домой по прямым сельским дорогам, казавшимся багряными в свете ранних сумерек.
Отец выглядел как всегда, только появилось больше седины да небольшая лысина. Глаза светились от радости встречи с дочерью. Казалось, он был полон энергии. Лесли чувствовала себя более уверенно рядом с ним. Жизнь ее круто изменилась благодаря последним событиям, но лицо отца и его искренняя любовь к ней были как лекарство, которое успокаивает и в то же время бодрит.
Однако на этот раз визит домой оказался не таким легким, как надеялась Лесли. В первый вечер Лесли рассказала отцу об «Уилер эдвертайзинг», во многом повторяя то, о чем писала ему в письмах: об удовольствии работать именно в таком маленьком агентстве, а не в большом, как «Оугилви, Торп», что приятно работать с таким человеком как Росс Уилер, что девушки в офисе хорошие, что ей доставляет большую радость заниматься черновой работой в маленьком агентстве, где она знает каждый винтик и колесико, чем чувствовать себя потерянной в безликой суете огромного агентства.
Том Чемберлен слушал ее с улыбкой. Он видел, что Лесли счастлива. Но восторженный блеск в глазах интриговал его. Он знал, что в прошлом она скрывала от него некоторые болезненные факты своей жизни. Сегодня у него возникло подозрение, что она скрывает что-то позитивное, что-то делавшее ее счастливой. Ему было интересно, когда же она не выдержит и откроется ему.
В следующий вечер они обедали в «Хиллтопе», славящемся своими бифштексами и блюдами из морских продуктов, который находился в двадцати милях от Элликота. Вечер прошел празднично, но у Лесли не хватало духу рассказать отцу истинную причину своего счастья. Она продолжала твердить о новой работе, о новой спокойной жизни, доставлявшей ей удовольствие.
Ее искусный обман воздвигал между ними своего рода ширму, не дававшую идти на открытый контакт с отцом, как бывало в прошлом. Маленькой девочке, все еще жившей в ней, хотелось найти защиту от беспокойной, непростой жизни у отца, каким он был для нее в прошлом — с любовью и заботой растившим ее. Но теперь это было невозможно. Она стала женщиной, у нее появились женские обиды и секреты. И эти секреты навсегда отрезали ее от прошлого.
Хуже всего было то, что клубок лжи теперь еще больше запутался, когда жизнь Лесли сделала стремительный поворот, поставила под сомнение все ее представления о себе самой. Любовь к Джордану заслоняла все в ее сердце: прошлое и настоящее, карьеру. И этот последний секрет, который она таила от отца, рвался наружу, обжигал ее желанием рассказать отцу.
По дороге из ресторана домой она наконец сдалась и поведала свой секрет отцу.
— Папа, у меня есть парень, — сказала она.
Том Чемберлен растерялся. В это короткое мгновение Лесли поняла, что он интуитивно знал обо всем, что произошло с ней в последние годы, возможно, даже истинную причину ее ухода из «Оугилви, Торп».
Вдали уже показался дом. Отец остановил машину на покрытой гравием обочине и обнял Лесли.
— Я так рад за тебя, — сказал он. — Так счастлив, дорогая.
В голосе прозвучало чувство облегчения, словно он знал, сколько несчастий принесла ей любовь в прошлом, и какой шанс представился ей теперь.
Лесли прижалась к его груди.
— Я тоже, — пробормотала она.
Отец ласково погладил ей плечо.
— Он работает с тобой? — спросил Том.
Она покачала головой.
— Нет, но познакомилась благодаря работе, — ответила она. — У него своя… У него свое дело.
Отец улыбнулся.
— Как давно ты знаешь его? — спросил он.
— О, я… Не так давно. Несколько месяцев.
Она почувствовала, что стена лжи опять возникла между ними. Он задавал ей логичные вопросы, впрочем, так спрашивает любой отец, когда дочь говорит, что влюблена. Кто этот молодой человек? Чем занимается? Как его зовут?
Правдиво рассказать об остальном она не могла. Не могла сказать, что влюблена в знаменитого
