моя хорошая, — поцеловав ее в лоб, я вышла.
Поняв, что Алькасар так просто не взять, альбинайцы переменили тактику. Теперь они бросили все силы на штурм города. Сообщения, передаваемые падре Антонио с колокольни собора, день ото дня становились тревожнее. То там, то здесь альбинайцы прорывались на стены. Становилось ясно, что если так будет продолжаться, то город падет.
Мы собрали небольшой военный совет. Дон Родриго, разрывавшийся между желанием защитить Крылатую и помочь городу, предложил выслать на подмогу горожанам часть нашего гарнизона, которую он возглавил бы сам. Мне с Лаэрнике, братом Федерико и остальными воинами предполагалось оставаться в Алькасаре.
— Нет, — возразила я. — Это бессмысленно. Ваши тридцать человек ничего не изменят. И еще чего доброго, вы погибнете сами и оставите Лаэрнике молодой вдовой.
— У вас есть лучшее предложение, сеньора Илвайри? — с недовольной ноткой спросил дон Родриго.
— Да, — ответила я.
— И что вы предлагаете?
— Главная цель альбинайцев — заполучить Крылатую, так ведь? Они штурмуют город, чтобы морально воздействовать на защитников Алькасара. Но если они увидят своими глазами, что Крылатая покидает замок, они оставят и замок, и город, и ринутся за ней.
— Вы предлагаете Лаэрнике улететь? — спросил дон Родриго. Брат Федерико понял, к чему я клоню:
— Вы предлагаете кому-то сымитировать уход Лаэрнике?
— Да, — подтвердила я. — И этим кем-то буду я. Брат Федерико, помните, вы рассказывали о человеке, построившем парус-крыло? Нам нужно сделать такое же. На нем я улечу, в плаще Лаэрнике. Если меня примут за Крылатую, я уверена, часть войска двинется за мной. Это позволит городу продержаться до прихода подкрепления.
— Сеньора Илвайри, я ценю вашу самоотверженность, — проговорил дон Родриго, — но то, что вы предлагаете — это самоубийство. Для вас.
Я вздохнула.
— Дон Родриго, вы не все знаете о Скитающихся… Я не могу умереть в вашем мире. Смертельная опасность просто инициирует Переход. Я исчезну из вашей реальности, только и всего. И это дополнительный довод в пользу моего плана — какое-то время альбинайцы будут думать, что Крылатая таинственным образом исчезла, и оставят вас в покое.
— Ну если так… — Он сжал пальцами подбородок. — Мне жаль расставаться с вами. И Лаэрнике будет опечалена… Вы же не сможете от нее скрыть, что уходите навсегда?
— Мы уже говорили с ней об этом, — сказала я. — И она сказала, что для Господа нет расстояний, даже между мирами.
Для того, чтобы сделать инсценировку бегства Крылатой более достоверной, мы решили, что перед этим городские войска сымитируют попытку прорыва осады, которую альбинайцы должны принять за отвлекающий маневр. Два дня мы с братом Федерико делали чертежи и мастерили крыло-парус, попросту говоря, дельтаплан. Мы постарались максимально приблизить его к формам крыльев Лаэрнике. Испытания в бывшем парадном зале показали, что возможно, эта штука даже какое-то время пролетит. О том моменте, когда мне придется сигануть с дозорной башни на дельтаплане, я старалась лишний раз не думать.
Решено было провести имитацию ухода Крылатой вечером, в сумерках. Весь день до этого в городе и Алькасаре жгли костры; воздух был сизым от дыма.
Я зашла к Лаэрнике проститься.
— Альмира, теперь я поухаживаю за тобой, — сказала она, сняла свой плащ и сама надела его на меня. Я смотрела на нее, в голубом платье, открывающем плечи, и в ауре золотистых волос, прекрасную как изваяние гениального мастера; я старалась запомнить каждую линию ее фигуры, каждую черточку ее лица. Она порывисто обняла меня:
— Я буду по тебе очень-очень скучать! И помнишь, что я тебе говорила?
— Помню, хорошая моя, — я стиснула ее в объятиях. — Поэтому и не говорю тебе 'прощай'.
Поцеловав ее в лоб и не скрывая слез, бегущих по лицу, я торопливо вышла.
Для храбрости я приняла немного крепкого вина из Порто. В плаще Лаэрнике, с белыми крыльями дельтаплана за спиной, я вышла на верхнюю площадку дозорной башни с массивными каменными зубцами, частично разрушенными от обстрела из баллист. Меня обдало холодным ветром. Было страшно… Напомнив, что в худшем случае меня ждет Переход, я преодолела предательскую слабость в ногах, разбежалась и оттолкнулась от края.
И последним счастьем, дарованным мне этим миром, оказался полет, который помог мне самой немного почувствовать себя Крылатой…
Мне удалось пролететь дальше, чем мы с братом Федерико рассчитывали. Ветром меня порядочно отнесло на запад. Но главное — план сработал! Я видела, что немало народу, пеших и конных, двинулось за мной. Приземлилась я на каменистом склоне с редкими оливковыми деревьями. Теперь вся надежда была на быстрые ноги — мне хотелось увести преследователей как можно дальше прежде чем они поймут, что я — не Лаэрнике. А лучше, если бы они этого так и не поняли.
Всю ночь я карабкалась по горам. Дельтаплан я разломала и спрятала обломки между валунов. Альбинайцы, догонявшие меня, были вынуждены спешиться. С полтысячи их, а может и больше, полезло в горы следом за мной.
Это мне и было нужно.
Утро застало меня на кромке горного хребта, по которому я пробиралась уже несколько часов. Холодная серая мгла осталась внизу пришвартовавшимся у каменного склона облаком, а над моей головой распахнулось светлеющее небо. Дальше идти было некуда — хребет резко обрывался, у моих ног
