«Ум» (мудрость) — это не «знание» само по себе. Это умение правильно обходиться со знаниями, хотя бы и с небольшими, умело распоряжаться ими. И простое «усвоение» знаний еще автоматически не приводит к образованию «ума».
Каждому известна интернациональная притча про «дурака», который не вовремя и не к месту произносит заученные им фразы («таскать вам, не перетаскать»). Да, можно заучить и запомнить огромное количество самых правильных фраз, в том числе фраз, содержащих в себе научные положения. И при этом остаться неумным. Даже заучив наизусть формулы целой науки, ее «алгоритмы», ее законы и «правила».
Философия когда-то назвала способность умело распоряжаться знаниями «способностью суждения». Способность суждения — это умение определять — подходит ли данный случай под данное правило или не подходит и, стало быть, относится ли к данному случаю все то, что тебе известно из школы, из науки, или не относится?
«Ум», иными словами, можно определить чуть точнее как «способность суждения». И эта способность не может быть заменена никаким сколь угодно точным и строго сформулированным «правилом». Не может быть «правила» обращения с самими «правилами», ибо, зазубрив это очередное «правило», человек опять-таки окажется в том же печальном положении — ему опять придется самостоятельно решать вопрос: а как его «применять» и применимо ли оно в данном — всегда неповторимом — стечении обстоятельств?
Так определил проблему «ума» Иммануил Кант в своем создавшем эпоху сочинении, в знаменитой «Критике чистого разума». К этому он добавил рассуждение, не потерявшее смысла и в наши дни:
«Недостаток способности суждения есть собственно то, что называют глупостью: против этого недостатка нет лекарства». Любой, даже «тупой или ограниченный ум, — продолжает Кант, — может, однако, с помощью обучения достигнуть даже учёности. Но так как вместе с этим подобным людям недостает способности суждения, то не редкость встретить очень ученых мужей, которые, применяя свою науку, на каждом шагу обнаруживают этот непоправимый недостаток»[1] .
«Ум», стало быть, надо иметь независимо от всех тех «правил», «законов», «формул», «алгоритмов» и [262] «формализмов», в которых выражена Наука, веками накопленная мудрость человечества, духовное богатство, — «и недостаток его не может быть возмещен никакою школою, так как школа может только доставить ограниченному рассудку и как бы вдолбить в него все правила, добытые чужим пониманием, но способность правильно пользоваться ими должна принадлежать самому воспитаннику, и в случае недостатка этого естественного дара никакие правила, которые были бы предписаны ему с этой целью, не застрахуют его от ошибочного применения их»[2].
В этом рассуждении справедливо, пожалуй, все — за исключением одной детали: Кант определяет «ум», «талант», наличие способности суждения — «естественным даром», то есть даром природы. Или бога — в спор между ними Кант предпочитает не углубляться.
В этом пункте дальнейшее развитие философии внесло серьезную поправку. «Ум» пробуждают, стимулируют и совершенствуют в человеке только условия человеческой жизнедеятельности. Вне общества, будучи изолированным от общения с другими людьми с детства, человек не обретает и не может обрести никакого «ума», никакой «способности суждения». Это не только категорический вывод подлинно научной философии, а и строго установленный бесспорный факт. Науке известны такие случаи — маугли и тарзаны существовали не только на страницах книг и экранах. Но эти тарзаны были совершенно непохожи на своих литературных и кинематографических тезок — не только элементарного «ума», но и вообще ничего человеческого в них не было, даже человеческой мимики, даже умения ходить на двух ногах. Волчьи телодвижения, волчьи повадки, волчья психика, волчий оскал морды.
И перевести эти несчастные существа в человеческий план поведения оказалось почти невозможно, настолько прочно сформировался их мозг и тело в качестве органа, обслуживающего волчий способ жизнедеятельности. Человеческих условий жизни они перенести не могли и, как правило, быстро умирали в этих условиях. В других — нормально-человеческих условиях — из этих детей, может быть, выросли бы не только «умные», а и прославившиеся своим умом люди.
«Ум», таким образом, есть дар не «естественный», а общественно-человеческий (социальный) дар — дар общества человеку. От природы каждый человек получает тело и мозг, способные развиться в органы «ума», стать умными в самом высоком и точном смысле слова. А есть в итоге этот «ум» или нет его — зависит уже совсем не от природы. И грехи общества, до сих пор распределявшего свои «дары» не так [263] справедливо и демократично, как матушка природа, совсем незачем сваливать на ни в чем не повинную мать.
Все дело в условиях, в которых развивается человек. В одних условиях он обретает способность «самостоятельно мыслить» (и тогда о нем говорят как о «способном», о «талантливом», об «одаренном»), а в других условиях из него вырастает умственно недоразвитый человек, тупица, шагу не умеющий ступить без подсказки, без указаний и приказаний.
Коммунистическое общество поставило перед собой великую и благородную цель — создать для всех людей, для каждого входящего в жизнь человека «подлинно человеческие условия развития» — такие условия, внутри которых «талантливость» и «одаренность» были бы тем, чем они и являются на самом деле, — не счастливым исключением из правила, а именно нормой, естественным статусом человеческого существа. Ибо «ум» — это нормальный результат развития нормального в медицинском отношении мозга в нормальных человеческих условиях.
«Ум», то есть способность самостоятельно мыслить, формируется только в ходе индивидуального усвоения умственной культуры, созданной трудом предшествующих поколений людей. «Ум», собственно, и есть не что иное, как эта умственная культура эпохи, духовное богатство общества, превращенное в личную собственность, в личное достояние. В составе «ума» нет ничего другого, кроме общественно-человеческой культуры.
Поэтому первым условием является открытый доступ к сокровищам духовной культуры для каждого человека, а не только для счастливцев, как это было раньше: и при рабовладении, и при феодально- крепостническом строе, и при капитализме.
Коммунизм впервые открывает для всех людей, для каждого человека, независимо от того, в какой семье ему довелось родиться на свет, широкий доступ ко всем сокровищам духовной культуры, накопленным в книгах, в картинах, в симфониях, создает равные и — что еще важнее — равно обеспеченные материально права на овладение всем этим богатством.
Но права эти надо еще уметь использовать.
Бывает ведь, и очень часто, так, что человек получает в наследство огромнейшее богатство, а распорядиться им — увы! — не умеет. И лежит это богатство мертвым капиталом, ржавеет и в конце концов тает. Бывает и наоборот, человек и малым умеет распорядиться так умно, что в итоге оказывается богаче глупого наследника миллионов…
С духовным богатством дело обстоит точно так же. Недостаточно [264] получить от общества право на владение им. Надо им действительно овладеть, то есть научиться действовать так, чтобы оно росло, а не таяло, не ржавело, не лежало мертвым грузом в кладовых памяти.
«Ум» и заключается в умении правильно обходиться с духовным богатством, пусть оно сначала и невелико. Если ты научишься владеть малым, то и большое для тебя не составит неразрешимой проблемы. А эта наука дается легче всего как раз в молодости, когда мозг еще не успел закоснеть, закостенеть, привыкнуть к штампу, к догме, к хождению по заезженной колее.
Когда ты просто «задолбил» то или иное правило, то вовсе не ты владеешь им, а оно владеет тобой, управляет тобой, как своим говорящим орудием. (А «говорящим орудием» называли древнегреческие философы раба.) Тогда ты именно раб знания, раб духовной культуры, а не хозяин ее. Тогда только в собственной иллюзии ты «унаследовал духовное богатство», а на самом-то деле оно унаследовало тебя с твоим мозгом, превратило тебя в живое орудие своей мертво-окаменевшей схемы.
В такого раба как раз и превращает человека зубрежка, чисто формальное усвоение знаний, при котором сильно загружается память, но ни в малейшей мере не упражняется и не развивается «способность суждения» — «ум».
При этом мозг, пригодный для того, чтобы превратиться в орган мышления, в орган «ума»,
