расстоянии одного Перелета и обещал забрать меня домой. — Говоря это, я снова почувствовала дикое желание вернуться домой, и комок опять застрял у меня в горле.
— Но вы не уехали домой, — тихо сказал он.
Я не ожидала такой реакции, помня его гнев и возмущение в случае с письмом, поэтому растерялась и прошептала дрожащим голосом:
— Мой побег был бы предательством. Предательство означает смерть, лорд, и я была уверена, что и вы, и Кит, и Джемми, и, возможно, много солдат, были бы приговорены к смерти, — я вспомнила, какая ужасная, кровавая вражда существует между людьми, населяющими эту планету. — Это… это было бы все равно, как если бы я убила вас своими собственными руками. Я бы не смогла жить с чувством такой огромной вины.
— Жанна… — только и смог сказать он, и на лице его появилось странное, непонятное мне выражение.
Некоторое время мы сидели молча. Затем лорд Карн стал не спеша рассказывать мне о своей борьбе, продолжавшейся уже много лет, борьбе за спасение Гхарров от грозившей им революции, которую провоцировала своими действиями Старая Партия. Вскоре ситуация зашла в тупик, и произошло крушение всех надежд. Он все обращался и обращался к Свободным гражданам и членам благородных Семей, но большинство не слушало его. И очень многие просто «ждали и наблюдали» даже после того, что уже произошло. Он потер рукой затылок.
— Никто не хочет оказаться среди проигравших. Большинство малых Домов (менее знатные Семьи) выжидают момента, чтобы переметнуться на сторону победителей, — лорд Карн отвернулся от меня. — Вы слышали от Тремо якобы о моей «трусости» — эти слухи появились, вероятно, до того, как мы оставили Джастина. Они принесли большой вред, но зная о них, я могу, по крайней мере, говорить об этом с людьми. Теперь убийство Орконана свидетельствует о том, что шпион Ричарда в нашем замке снова активизировался. Насколько мы знаем, он не предпринимал ничего с тех пор, как была убита Шарлотта.
По выражению его лица было видно, что измена Шарлотты все еще причиняла ему сильную боль. Меня охватила волна сострадания по отношению к этому человеку, который так много потерял в этой бесполезной борьбе за лучшую жизнь на своей планете.
— Неужели кто-то поверил, что вы трус, мой лорд?
— Совсем не обязательно, чтобы кто-нибудь
— Милорд, ваши друзья…
Он хрипло рассмеялся.
— Друзья? Их недостаточно, да и время — на стороне Ричарда. Если в ближайшее время никто не присоединится к нам, у меня не будет денег, чтобы повлиять хоть на что-нибудь. А без денег конец Дома Халареков придет гораздо быстрее.
Он поднялся и стал ходить взад и вперед по комнате.
— Я представил Совету на рассмотрение два предложения. Одно из них предполагает отмену рабства и жестоких наказаний для рабов. Харлан и Одоннел в качестве наказания уже обращают в рабство бунтовщиков и мятежников.
— Что только еще больше ухудшает положение дел, разве не так?
— Что только еще больше ухудшает положение дел.
— И что же дальше?
— Если это предложение не пройдет, то у второго не много шансов быть принятым, если только сейчас не произойдет никаких крупных восстаний. — Он опустил глаза и посмотрел на носки своих ботинок. — Скорее всего, в любом случае это предложение вряд ли будет принято. Оно предусматривает постепенное освобождение всех рабов от шестнадцати до тридцати лет до тех пор, пока не останется ни одного раба. В этом возрасте люди легче всего приспосабливаются к новым условиям. Между тем, я предлагаю определить, какую долю выращенного урожая лорд может забрать у своего крестьянина в качестве налогов и ренты. Иногда крестьянин сможет отдать четверть урожая в качестве налогов и половину в качестве ренты. Старкер-4 готов взорваться изнутри. Большинству Домов уже приходилось иметь дело с разного рода восстаниями рабов. Как раз перед тем, как мы отправились в гости к де Ври, Гормсби удалось подавить безобразное восстание. А до того, как выпал снег, произошло еще шесть вооруженных восстаний. Весной, когда лорды станут требовать от своих рабов отработать барщину, их будет еще больше. — Лхарр мрачно усмехнулся. — Даже младшие сыновья из малых Домов согласны только на высшие руководящие посты и никак не меньше. Кто-то должен управлять нашими фабриками, но мало кто понимает, что нельзя, дав человеку техническое образование, чтобы он мог управлять фабрикой, держать его на положении раба.
Было слышно, как по коридору прошел патруль.
— Я даже не могу обеспечить безопасность в собственном доме, — горько сказал Лхарр.
Он выглядел таким усталым. Как никто другой, он ясно чувствовал на себе бремя ответственности за судьбу всей планеты.
Лхарр глубоко вздохнул.
— Так или иначе, Семьи больше не могут править этим миром так, как они правили до сих пор.
— Почему же, зная это, вы продолжаете работать?
— Потому что у меня нет другого выхода, — сказал он просто. Он стал, опираясь руками о камин, и долго смотрел на дрова, потом сердито покачал головой и повернулся ко мне спиной. — Я даже не могу отплатить Харлану за те слухи, о которых вы говорили мне. Я снова повторил свой вызов Ричарду, но он не встретился со мной. Прежде чем он будет рисковать своей жизнью, он хочет быть уверен, что окончательно загубил и мою. Его убийцы станут убивать меня постепенно: сначала разобьют коленную чашечку, потом, возможно, сожгут руку…
— Лорд Карн! — Мне стало нехорошо. Как он мог спокойно говорить о таких вещах?
— Простите, — он оживился. — Следующий Совет наверняка будет очень интересным. Его заседание будет транслироваться во все Дома Старкера-4, и вы сможете следить за его ходом.
С трудом справившись с подступившей к горлу тошнотой, я тихо произнесла:
— Я никогда не интересовалась политикой. В этом не было необходимости.
Лорд Карн пододвинул свой стул поближе к моему и сел.
— Из членов Девяти Больших Домов вы уже видели Друма, Джастина, Ингольда Кингсленда, семью де Ври и, конечно же, Эмиля фон Шусса. Официально он держится нейтрально, он делает это ради Джемми, хотя для Ричарда это ничего не означает. Маркиз Гормсби — очень худой, очень старый человек, всегда стоявший на стороне Харлана. У Гаррена Одоннела рыжеватые волосы, он во всем подражает Ричарду, повторяет каждое его слово и прислуживает ему. Де Ври и Кингсленд никому не говорят, на чьей они стороне.
Он взглянул на меня, чтобы убедиться, что я слушаю его.
— Нам нужно следить за Паулем. Он очень слаб, и Семья Друма легко может оказать на него финансовое давление.
— Почему вы сказали, милорд, что я могу следить за ходом заседания из дома? Теперь я ваш секретарь, разве я не могу находиться с вами в здании Совета? Нет, не говорите, что это не женское дело. Я не раз слышала, что ваша мать имела там законное место, как ваш регент. Я бы могла помогать вам, вести записи…
— Свободные граждане сами все записывают. Вейсман сможет сделать все, что мне нужно.
Внезапно я почувствовала, что обязательно должна присутствовать вместе с ним на Совете. Это стало
