доносилась песня Мадонны. Когда звук достиг такой громкости, как в ночном клубе, мы резко остановились. Я слышал голоса и время от времени крики и восклицания. Я понятия не имел, где нахожусь, но это, однозначно, был не «Кингс Армс».
— Можешь снять с него повязку, Элен, — сказал Гершвин.
Она сняла шарф, и я открыл глаза. Я не только находился в актовом зале моей старой школы, я не только был окружен Катриной, Питом, Бев и, предположительно, ее мужем; не только здесь присутствовал диджей со своей аппаратурой, но по всему пространству зала расположились, беседуя большими группами, танцуя чуть меньшими группами и стоя в очереди к импровизированному бару в углу зала огромными группами, около двух сотен учеников средней школы Кингс Хит моего выпуска. Некоторые лица я сразу же узнал, потому что видел их недавно в супермаркете, а некоторых я не видел с тех пор, как они ушли из школы в шестнадцать лет. Здесь были представители всего школьного спектра, каким я его помнил: любимчики учителей, драчуны, придурки, шизики, одиночки, неудачники, те, кто курил траву, те, кто страдал маниакальной депрессией, отличники, хорошисты, троечники, золотые девочки, смазливые мальчики, всезнайки, спортсмены, мелкие хулиганы, дохляки, кретины и, наконец, немного нормальных людей.
— Не волнуйся, — сказал Гершвин, смеясь. — Это не празднование твоего дня рождения. Это вечер встречи выпускников. Но в любом случае, с днем рождения!
— Как это все произошло? — спросил я. — Как это все организовали? Ты что, стоял в супермаркете с мегафоном и ждал, пока зайдет кто-нибудь из бывших учеников нашей школы?
Гершвин улыбнулся:
— Я во всем этом не участвовал. Ну, по крайней мере, очень мало.
— А кто тогда?
— Подумай, Мэтт, — сказала Бев.
Я подумал.
— Ты хочешь сказать, что все это организовала Джинни?
Бев кивнула.
— После того как ты организовал встречу для нас шестерых, Джинни предложила устроить вечер встречи для всего нашего выпуска. Так как всем, кто учился с нами, исполнилось тридцать или скоро должно исполниться, то это хороший повод встретиться и посмотреть, чего мы все достигли.
Катрина перехватила нить рассказа.
— Она решила организовать встречу в твой день рождения и убить сразу двух зайцев. Да, это я заказала диджея, чтобы он крутил хиты нашей Юности, а Бев и Пит помогли организовать еду. Но все самое трудное сделала Джинни. Это она договорилась об аренде актового зала — чтобы все было похоже на школьную дискотеку, — и это она копалась в школьных архивах и узнавала все адреса и рассылала письма.
— Так где же Джинни? — спросил я, обводя глазами зал. — Она здесь?
— Нет, — сказал Пит. — Боюсь, что ее здесь нет, дружище. Она попросила передать тебе поздравления с днем рождения, но сказала, что сама ни в коем случае не придет. Она не сказала мне почему, но, подозреваю, ты это знаешь сам.
Я обменялся взглядами с Элен.
— Слушай, Мэтт, — сказал Гершвин, пытаясь меня ободрить. — Ты уже ничего не можешь исправить в том, что у тебя было с Джинни. Что сделано, то сделано. Это твое тридцатилетие, дружище. И это встреча тех, кто был с тобой в твои лучшие дни, и такое бывает раз в жизни. — Он засмеялся, и в это время воздух сотрясли первые аккорды песни «Ты и в самом деле хочешь сделать мне больно?» группы «Калче клаб».
— Обожаю эту песню, — сказала Элен, хватая меня за руку и пытаясь вытащить потанцевать. — Давай потанцуем. Расслабься немного!
— Минутку, — сказал я далеко не расслабленно. — Я сейчас вернусь. Только позвоню.
Элен повела всех танцевать, а я, извинившись, вышел из зала. Я выбежал на улицу, нашел телефон-автомат и позвонил Джинни. Сердце ускоренно билось, когда я слушал гудки в трубке, ожидая, что она возьмет трубку, и я смогу с ней поговорить. Но этого не произошло. Включился автоответчик. Я подумал, что она, возможно, не берет трубку. Я оставил короткое взволнованное сообщение: «Прости меня», повесил трубку и вернулся в актовый зал.
100
Оставшаяся часть вечера была похожа на смазанную фотографию, потому что — подбадриваемый Гершвином и Питом — я пил один пластиковый стакан вина, пива и даже сандерберда за другим. Придя к гармонии с собой благодаря алкоголю, я вел однотипные разговоры вроде «Не могу поверить, что это ты», «Не могу поверить, что ты так облысел» или «Не могу поверить, что ты не в тюрьме». Я был жутко рад снова увидеть всех этих людей через столько лет, даже тех, кого в школе терпеть не мог, например Пенни Тейлор (тогда: любительница со мной подраться; сейчас: дизайнер в одном из лондонских журналов) и Джона Грина (тогда: любитель бросить компасом кому-нибудь в голову просто для смеха; сейчас: автомеханик в Ковентри). Элен, похоже, здесь тоже нравилось. Она успела подружиться с Катриной, Бев и ее мужем и несколько раз я видел, как она соблазняет их танцевать под знаменитые хиты восьмидесятых в таком же сумасшедшем стиле, как она сама.
Выходя из мужского туалета — к счастью, нам разрешили пользоваться учительскими туалетами, — я столкнулся с Катриной, выходящей из женского.
— Ты наконец-то начал получать удовольствие? — спросила она.
— Да. А ты?
— Однозначно.
Когда мы возвращались в зал, я вспомнил, что ничего не спросил о ее начинающихся отношениях с Питом. Сама она весь вечер ни разу об этом не заговаривала, хотя было видно, что они с Питом неплохо ладят друг с другом. Я спросил ее напрямую, и вот что она ответила:
— Ты помнишь, что Пит, которого мы знали, был лентяем, эгоистом и неудачником, которого волновали только его комиксы?
— Я бы, наверное, охарактеризовал его несколько по-другому, но понимаю, что ты имеешь в виду.
— Ну так вот. Сейчас он стал совсем другим. Я всегда подозревала, что все дело было в юношеском высокомерии, и была права. Этот новый Пит такой классный, что можно прослезиться. С того уикенда, когда мы все встретились, мы видимся постоянно: или я еду в Манчестер, или он приезжает ко мне в Стоук. Мы как школьники какие-нибудь: смеемся, шутим, звоним друг другу по три раза в день, даже если нам нечего сказать. Да, я должна признаться, он — не идеал. Это его увлечение научной фантастикой иногда достает меня, особенно если он часами доказывает мне, что последние три серии «Вавилона пять» — это три лучших часа в истории телевидения, но все равно это мой лучший роман за много лет, скажем так.
— Мои поздравления. Очень рад за тебя.
— Ну если бы не ты, мы бы не встретились.
— Не знаю, что и сказать на это. Надеюсь, ты не пытаешься меня ни в чем обвинить.
— Я же сказала тебе, что это лучший мой роман за многие годы.
— Ты уверена, что из этого что-то получится?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, э… есть ли у тебя чувство, что все это может куда-то привести… На самом деле я, наверное, пытаюсь сказать — а может быть, это просто ностальгия, а? Вы с Питом вместе потому, что нравитесь друг другу такими, какие вы есть сейчас, или такими, какими были раньше? Нет, я не пытаюсь ничего утверждать. Но я не могу избавиться от чувства, что именно так оно было у нас с Джинни.
— Полагаю, то, что она сегодня не пришла, как-то с этим связано?
Я неопределенно пожал плечами.
— Мэтт, ты слишком далеко зашел в своих размышлениях. То, что у нас с Питом, не имеет никакого
