следовательно, едут далее.
Курьерский поезд, с которым Савин приехал в Бордо, отходил далее на юг Франции и в Испанию через час, и Николай Герасимович был в затруднении, куда ему брать билет и сдавать багаж, так как поезд этот, в четыре часа ночи, дойдя до Мон-Марсан, разделялся на два. Один шел в Испанию, а другой сворачивал на Лурд, По, Тарб, направляясь в Пиринеи, в Котере и Люшон.
Наконец один из железнодорожных служащих сказал ему, что вагон, в котором едут дамы, едет до испанской границы, и Савин взял билет тоже до самой границы.
Улегшись в спальном вагоне, он заснул как убитый.
На другой день он проснулся довольно поздно, когда поезд уже мчался по ландам, приближаясь к Байону.
Увидав себя почти в Испании, не зная, куда и зачем он едет, ему стало смешно на самого себя.
Как угорелый скачет он за незнакомой красавицей, которая не обратила даже на него до сих пор никакого внимания и не знает, что за ней едет какой-то влюбленный.
Савину стало досадно, что он, видимо, до сих пор все тот же гвардейский корнет, не видящий перед собой никаких преград и не признающий ничего невозможного.
Рассуждая так сам с собою, он взглянул в окно и моментально все разумные доводы, мелькавшие в его голове, тотчас рассыпались прахом.
Рядом, у открытого окна вагона, несколько высунувшись из него, стояла красавица-мексиканка.
Она была еще очаровательнее, чем когда-либо.
На ней было дорожное темно-коричневое платье, плотно обхватывающее ее гибкий стан, на голове была шляпа фетр с темною вуалью, а в прелестной, обтянутой шведской перчаткой ручке она держала розан.
Этот простой, но прелестный костюм шел к ней как нельзя больше.
Николай Герасимович впился в нее глазами и не мог долго оторваться.
Наконец она заметила его и отошла от окна.
Чудное видение исчезло.
Проехав Бойон, они подъехали к какой-то маленькой станции, на которой, к удивлению Савина, многие пассажиры стали выходить и в том числе и семейство Гуера.
Их встретил красивый молодой человек с букетом цветов, который поднес m-lle Гуера.
Выскочив из вагона, Николай Герасимович узнал, что это станция «Negresse», на которой сходили едущие в Биарриц, находящийся отсюда всего в двух километрах.
Конечно, не медля ни минуты, он также покинул поезд, взял коляску и поехал за незнакомками, которые и довезли его на добровольном буксире в гостиницу «Palais Biarritz», бывший дворец Наполеона III.
Таким образом, Николай Герасимович нежданно-негаданно очутился в Биаррице.
Познакомиться с m-lle Гуера и ее дочерью он надеялся через кого-нибудь из знакомых, которых думал здесь встретить, а потому вечером отправился в казино, место свиданий всего общества.
Приезд Савина в Биарриц совпал с так называемым «испанским сезоном».
Съезд испанского общества в этом году был очень велик, и главными его представителями были экс- королева Изабелла и экс-президент испанской республики маршал Серано, герцог де ла Торе.
Кроме этих потухших испанских звезд первой величины, было много небольших, но блестящих звездочек в образе представительниц прекрасного пола Испании.
Но Николай Герасимович почти не замечал их, будучи поглощен только своими мечтами и видя только ту, которая своею магическою красотою привлекла его с берегов Темзы на песчаное прибрежье Бискайского залива.
Когда Савин пришел в казино, красавица мексиканка уже сидела с матерью, братом и молодым человеком, который их встретил на станции.
Сев невдалеке от них, он стал любоваться ею и целый вечер просидел в ожидании доброго гения, в образе общего знакомого, могущего его представить.
Но это, увы, оказалось напрасным, и он ушел из казино, не дождавшись этого гения и узнав только, что его очаровательную незнакомку зовут Кармен.
Николай Герасимович, как мы уже говорили, приехал в Биарриц в разгар испанского сезона.
В это время, кроме испанцев и местного общества, никого не бывает.
Парижское и интернациональное общество собирается попозже — в половине сентября, а на дворе стоял только август.
Вот почему Савин не встретил и не мог встретить никого знакомого, в испанском же обществе он никого не знал, не знал он и их языка.
Познакомиться с этим обществом было очень трудно, так как испанцы по своему характеру нелюдимы и неохотно знакомятся с иностранцами, при этом мало кто из них говорил на каком-нибудь другом языке, кроме языка своей родины.
Была еще одна надежда — это познакомиться на бале в казино, где во время танцев Савин мог быть представлен Кармен Гуера распорядителем, но бал не предвиделся ранее недели, а потому приходилось волей-неволей ждать.
В таком-то мучительном ожидании слонялся Николай Герасимович по Биаррицу в продолжение нескольких дней, не зная, что делать от скуки, развлекаясь только по вечерам созерцанием красавицы Кармен.
Семейство Гуера также, видимо, не имело никого знакомых, кроме какого-то мексиканского семейства, жившего на вилле невдалеке от отель «Palais Biarritz», да молодого человека, находившегося постоянно в их обществе, которого звали дон Педро Сарантес.
Каждое воскресенье в Испании, в Сан-Себастиано, бывает бой быков.
Сан-Себастиано находится от Биаррица всего в часовом расстоянии по железной дороге.
В эти дни из Биаррица отходят несколько специальных поездов, отвозящих в Сан-Себастиано испанскую публику, жадную до таких зрелищ.
Будучи в вечной погоне за красавицей-мексиканкой, Савин постарался заблаговременно взять ложу рядом с ложей, взятой семейством Гуера, и поехал в том же поезде и вагоне, в котором ехали обе дамы.
Мать и дочь были одеты по испанской моде, то есть без шляпок и в мантильях.
Мантилья — это кружевная косынка, большею частью из черных кружев, которую испанки надевают на голову, прикалывая ее большими золотыми шпильками и ажурными гребнями.
Носят испанки эти мантильи с особенным, им одним присущим шиком, они им чрезвычайно идут и придают особую прелесть и грацию.
Ни одна истая дочь Кастильи и Андалузы не поедет на бой быков иначе как в мантилье и с огромным веером — этих традиционных принадлежностей женского туалета.
В таких же кружевных мантильях, приколотых дорогими шпильками и ажурными высокими гребнями, с великолепными веерами из страусовых перьев в руках и в черных кружевных платьях ехали мать и дочь Гуера на «corido de los toros» (бой быков).
Этот грациозный испанский туалет замечательно шел Кармен, и Николай Герасимович, сидя в углу вагона, не отрывал от нее глаз, и почти не заметил, как поезд подкатил к Сан-Себастиано.
Помещение, в котором происходят бои быков, называемое в Испании цирком, было почти рядом со станцией, и Савин скоро очутился в его ложе.
Здание это построено наподобие древних римских цирков и в миниатюре напоминает Колизей.
Оно круглое, без крыши, на середине арена, усыпанная песком и окруженная забором в два метра высоты.
Кругом этой арены возвышается, в виде лестницы, амфитеатр, на ступенях которого размещается многочисленная публика, в несколько тысяч человек.
На самом верху устроены ложи.
Над ложами сделаны навесы из парусины, выкрашенные в национальные цвета Испании, защищающие публику от солнца и дождя.
На это национальное излюбленное испанцами зрелище съезжалась масса народа со всех сторон.
