добродетелью.
Он нервно захохотал.
— Какая несчастная эта жизнь. О, я хотел бы умереть… Я более не существую, у меня более ничего нет, я больше ни во что не верю.
Он уронил голову на сложенные на столе руки и зарыдал. Иннокентий Антипович не мешал ему выплакаться. Он понимал, что слезы облегчат его и, быть может, дадут другое направление его мыслям. Он лишь молча сел около своего друга.
Так просидели они до утренней зари.
X
ПЕРЕД СМЕРТЬЮ
Егор Никифоров из высокого дома отправился на мельницу, лежавшую верстах в четырех от заимки Толстых вниз по течению Енисея.
С мельником Егор Никифоров были приятели и не замедлили выпить по два стаканчика водки.
— Готова моя мука-то?
— Готова, Егор Никифорович, готова… — отвечал мельник, прожевывая кусок пирога, поданного им на закуску к водке.
— Так я захвачу ее с собою…
— Зачем, я завтра все равно повезу муку в высокий дом, а оттуда заверну к тебе, невесть как далеко оттуда.
— И то ладно, — согласился Егор Никифоров, у которого после выпитых стаканчиков в высоком доме и на мельнице как-то пропало расположение нести мешок с мукой и покидать своего приятеля.
Мельник и он опорожнили еще по стаканчику, затем еще, и уже наступил поздний вечер, когда Егор Никифоров выбрался с мельницы в чрезвычайно веселом расположении духа.
Затянув какую-то песню, слова которой были, кажется, непонятны даже самому исполнителю, он направился домой.
Идти приходилось мимо половинки, где его увидел сам хозяин Харитон Спиридонович Безымянных и пригласил зайти опрокинуть лампадочку, как игриво выражался этот оригинальный золотопромышленник.
Егор Никифоров был для Безымянных нужным человеком — он поставлял ему дичь, диких коз и медвежатину и поставлял за недорогую цену. За это он пользовался расположением хозяина и нередко даровыми угощениями.
Соблазн для Егора, если бы он даже не был навеселе, был велик, и Егор не устоял против него.
Вместо одной лампадочки, он опрокинул три и, уже сильно пошатываясь, направился в поселок.
Он шел по берегу Енисея мимо высокого дома. Вдруг ему послышались стоны.
Егор Никифоров был не из трусливых. Его занятие охотой много раз ставило его лицом к лицу с очевидной опасностью, и несколько раз он близко смотрел в глаза смерти. Все это развило в нем необыкновенное присутствие духа.
Услыхав стон, он пошел по тому направлению, откуда он слышался и увидел лежавшего на земле человека, употреблявшего все усилия подняться на ноги, но усилия эти оставались напрасны.
Егор Никифоров подошел к лежавшему, опустился перед ним на колени, приподнял его и посадил, прислонив к своему плечу.
Луна выплыла из облаков и осветила своим кротким сиянием эту картину.
Егор Никифоров только тогда заметил, что все платье незнакомого ему молодого человека в крови и что несчастного била сильная лихорадка. Егор Никифоров чувствовал, как дрожало все тело незнакомца и мог еле уловить его хриплый вздох.
Невдалеке от дороги, на берегу, был небольшой холм, поросший травою. Егор Никифоров осторожно перетащил к нему раненого и положил его.
Через несколько минут больной открыл глаза, горевшие лихорадочным огнем, и окинул Егора испуганным взглядом.
— Благодарю, благодарю! — прошептал он слабым голосом.
— Можете вы мне ответить на вопросы? — спросил раненого Егор Никифоров.
Несчастный кивнул головой.
— Кто вы, и что с вами случилось?
Раненый положил руку на грудь.
— Выстрел… — хриплым шепотом проговорил он, — тут… пуля…
— Убийство! — воскликнул Егор и быстро окинул взглядом вокруг, как бы ища убийцу поблизости.
Раненый тихо стонал.
— Здесь невдалеке заимка… Я сейчас добегу туда, разбужу, и мы вас перенесем в высокий дом.
Несчастный быстро открыл глаза. В них изобразился ужас. Все тело его дрогнуло. Он даже приподнял голову.
— Нет! — воскликнул он громко. — Не уходите, останьтесь ради Бога. Впрочем, зачем! — прошептал он уже чуть слышно. — Всякая помощь излишня! Через несколько минут, я это чувствую, меня уже не станет…
— Но нельзя же вас оставить умирать здесь, надо помочь вам… перевязать рану.
— Вы меня не можете спасти… Я ранен смертельно.
— Кем? Знаете вы?..
— Нет!
— О, я узнаю, кто убийца! — угрожающим тоном вскричал Егор Никифоров.
— Не доискивайтесь… Я не хочу, чтобы кого-нибудь обвинили… Скажите лучше, как вас зовут?
— Егор Никифоров…
— А, я знаю… мне говорила о вас Марья Петровна… Маня…
Лицо больного осветилось счастливой улыбкой.
— Как, вы знаете барышню Марью Петровну?
— Да… но тише… Не называйте ее по имени. Кто-нибудь может услыхать. Ведь она хорошая? Не правда ли? Так же добра, как хороша собой. Она мне рассказывала про вас, про вашу жену Арину, про ребенка, который должен родиться… Она будет крестить его… Егор, любите ли вы ее?..
— Кого?.. Барышню?.. Да я готов за нее пожертвовать жизнью…
— Так окажите во имя ее мне последнюю услугу…
— Услугу?
— Да, и очень важную…
— Достаточно, что вы знаете барышню и просите меня сделать ради нее, чтобы я не решился отказать вам.
— Значит, вы согласны?
— Говорите…
— Вы знаете прииск Харитона Безымянных?
— Еще бы, да я сейчас оттуда.
— Знаете вы избушку, где помещается контора?
— Это которая же? Впрочем, я могу спросить об этом самого Харитона Спиридоновича…
Раненый сделал нетерпеливое движение.
— Вы, значит, не понимаете меня… Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел вас там… Теперь там все спят… Я объясню… Изба эта стоит в стороне, за казармой рабочих, около нее растут еще три дерева…
— Знаю, знаю…
— Я живу в этой избе, — продолжал раненый, и голос его становился все слабее и слабее. — Здесь у меня, в кармане, два ключа; возьмите их.
Егор Никифоров вынул из кармана пальто раненого два ключа…
