сейчас этой проблемой занимаются, так что у нас не пройдет. Малин уже только и умеет, что предвидеть.
— Но шикарно, согласись. И… вжжиикк-даигатель — это у вас все умеют, да?
— Угу, — кивнула Гоф. — Но этому обучают. Эту штуку уже знают досконально. Только тебе я рассказать не могу, пока ты сам не станешь, — добавила она немного стесненно.
— Пока я что? — капитан был вновь озадачен.
— Пока не станешь, как мы. У нас такое правило. А случится это не раньше, как через четыре года по времени Карреса.
— А что будет через четыре года?
— Мое совершеннолетие. Мне можно будет выходить замуж, — сказала Гоф, хмуро разглядывая банку с мармеладом из ягод винтен. — Все уже продумано, — твердо сказал она долькам мармелада в банке. — Как только они решили найти тебе на Карресе жену, я сразу сказала — это буду я. И все потом согласились, даже Малин, у нее ведь уже был мальчик.
— То есть, все было заранее спланировано?
— Конечно. — Гоф поставила банку на место, посмотрела на капитана. — Три недели весь город только о тебе и говорил! Это первый случай! Это очень важно.
Она неуверенно замолчала.
— Теперь все понятно, — согласился капитан.
— Угу, — облегченно вздохнула Гоф, откидываясь на спинку кресла. — Но только мой папа смог придумать, как все устроить, чтобы ты порвал с никкельдепейцами. Он сказал, это у тебя в крови.
— Что же у меня в крови? — терпеливо сказал капитан.
— Что ты с ними порвешь. Моего папу зовут Требус. Ты его пару раз видел в городе. Высокий, блондин с бородой — Малин и Ливит пошли в него.
— Не хочешь ли ты сказать, что это мой прадядя Требус?
Он чувствовал неестественное спокойствие.
— Именно. Ты ему очень понравился.
— Тесна Галактика! — философски вздохнул капитан. — Так вот куда Требуса занесло… Я бы с ним с удовольствием как-нибудь побеседовал.
— Мы отправимся вдогонку за Карресом через четыре года, когда ты сможешь научиться нужным вещам, — сказала Гоф. — Всего тысяча триста семьдесят два дня, — добавила она. — Но у нас будет много дел. Ты же хочешь расплатиться с долгами, верно? Есть у меня пара идеек…
— Только никаких фокусов с телепортацией! — предупредил капитан.
— Игрушки для младенцев, — презрительно фыркнула Гоф. — Я из них выросла. Это будет честный обмен. Но мы разбогатеем.
— Я не удивлюсь, — признал капитан. Он задумался на секунду. — Поскольку мы оказались очень дальними, но родственниками, я могу тебя удочерить, на время, пока…
— Само собой, — сказал Гоф и поднялась.
— Ты куда?
— Спать. Устала. — Она остановилась в дверях. — Пока ты можешь почитать “Инструкции и правила”. Там про нас много всякого. Правда, и вранья хватает.
— А когда ты узнала про интерком? — спросил капитан.
Гоф усмехнулась.
— Еще тогда. А те две ничего не заметили!
— Ну, хорошо. Спокойной ночи, ведьма. Если живот заболит, крикни, я тебе лекарство принесу.
— Спокойной ночи, — зевнула Гоф. — Я крикну.
— И помой за ушами! — добавил капитан, припомнив наставления Малин.
— Ладно, — сонно пробормотала Гоф.
Дверь за ней затворилась — но полминуты спустя опять была распахнула. Капитан, который уже склонился над увесистым томом “Общих космических инструкций и правил поведения в пространстве для граждан республики Никкельдепейн”, удивленно поднял голову. Книжищу он только что обнаружил в ящике пульта. В дверях, хмурясь, стояла Гоф.
— И ты тоже помой за ушами! — сказала она.
— Как? — Капитан немного подумал. — Ладно, мы оба помоем.
— Годится. — Гоф была довольна.
Дверь снова затворилась.
Капитан провел пальцем вдоль длинного алфавитного указателя на букву “К” — или лучше бы обратиться к “В”?
Мюррей Лейнстер
Оружие-мутант
“При любых обстоятельствах вероятность неблагоприятных последствий всегда больше нуля. Но эта вероятность возрастает многократно, если увеличивается продолжительность действий или поступков. Эффект морального контроля может быть представлен как математически описанное количество, процент, на который сокращается число вероятных неблагоприятных случайностей Разумеется, назвать этот процесс можно по-разному — разумным использованием вероятности или просто благочестием. В любом случае, это метод сделать неблагоприятные последствия поступка менее вероятными Поступки, определенные как преступления, математически оправданы быть не могут. Например…”
Кэлхаун лежал на койке и читал книгу Фитцджеральда “Вероятность и поведение человека”. Его кораблик, принадлежавший Медицинской Службе, парил в гиперпространственном режиме, иначе называемом овердрайвом. Этот режим позволял перемещаться со сверхсветовой скоростью. Во время полета в овердрайве делать совершенно нечего, кроме как убивать время. Друг и помощник Кэлхауна, тормал по имени Мургатройд, свернувшись клубком, спал в углу кабины, тщательно прикрыв нос хвостом. В тишине кабины то и дело раздавались какие-то щелчки, шорохи, постукивания: звуковой фон был необходим человеку, чтобы не сойти с ума в мертвой неподвижности гиперпространственного полета.
Кэлхаун зевнул и перевернул страницу. Что-то зашуршало, громко щелкнуло, и записанный на пленку голос сказал:
— Пять секунд до выхода в нормальное пространство после окончания сигнала.
Сурово зазвучал отсчет метронома. Заложив недочитанную страницу, Кэлхаун заставил себя перейти к пульту, сесть в кресло и пристегнуть ремни.
— Мургатройд! — обратился он к тормалу. — Травка зеленеет, солнышко блестит, и кто-то там в гости к нам летит. Очнись, мы прибываем!
Мургатройд открыл один глаз, увидел Кэлхауна в пилотском кресле, встал, потянулся и побрел искать место, где можно за что-нибудь ухватиться. Большие светлые глаза тормала внимательно смотрели
