гвардейские | 6 | 5,5 |
кирасирские | 8 | 7,5 |
драгунские | 36 | 34,5 |
уланские | 5 | 8,5 |
гусарские | 11 | 20 |
Всего | 76 | |
Число орудий | ||
гвардейская (пять рот) | 60 | |
полевая батарейная | 648 | |
полевая легкая | 648 | |
конная (22 роты) | 264 | |
Всего | 1620 |
Пехотные полки состояли из трех батальонов, по четыре роты; вторые батальоны считались запасными и оставались дома; только их гренадерские роты вышли в поход; из них составлены были сводные гренадерские батальоны. Кавалерийские полки состояли: кирасирские и драгунские из пяти эскадронов, в том числе один запасной; уланские и гусарские — из 10 эскадронов, в том числе два запасных. Артиллерийские роты (или батареи) состояли из 12 орудий.
Два пехотные полка составляли бригаду, три бригады (две линейные и одна егерская) — дивизию (с 1806 г.). В 1810 г. введены были пехотные корпуса, состоявшие из двух или трех пехотных дивизий с придачей кавалерии, а также резервные кавалерийские корпуса.
После опыта кампаний 1805–1807 гг. проявились многие неудобства реформ императора Павла I и стало заметно стремление к новым веяниям в деле как воспитания, так и обучения войск, а также и военного искусства вообще. При этом старались опираться не на Петровский Воинский устав, не на национальные начала екатерининской эпохи, уже оправданные блестящими успехами нашего оружия, а на иностранные источники: сочинение французского военного теоретика Гибера и некоторые немецкие (прусские) книги.
Идеи Гибера были хотя и односторонни — он был поклонником линейной тактики, — но все-таки полезны, так как он требовал обучения прицельной стрельбе, систематических лагерных занятий и маневров в мирное время, простоты и малого числа видов строя.
Вновь изданные александровские уставы не могли отрешиться от чрезмерного развития видов строев, а рутинеры Павловской школы выдвинули на первый план занятия эволюциями настолько, что даже любитель муштры и плац-парадной стороны обучения войск великий князь Константин Павлович жаловался на вырождение у нас занятий войск в «танцевальную науку». Впрочем, были и такие генералы, серьезно смотревшие на военное дело и подготовку войск, как князь Барклай-де-Толли, под влиянием которого было введено много хорошего и особенно действие пехоты в рассыпном строю. Великий князь Константин Павлович был представителем противоположного течения, а посему восстановил отвергаемую официальными уставами наступную и отступную пальбу из сомкнутого строя.
Кавалерия наша, по образцам Фридриха Великого, подготовлялась хорошо. Особенно высоко было поставлено боевое действие артиллерии. Замечательны в этом отношении «Правила для артиллерии в полевом сражении», составленные графом Кутайсовым в 1812 г., в которых он проводит идею резерва в артиллерии и необходимости связи с другими родами войск.
Были попытки поднять и общую тактическую подготовку офицеров. С этой целью издали сочинение «Общий опыт тактики», первая часть которого, «Опыт начальной тактики», появилась в 1807 г., а вторая, «Опыт высшей тактики», — в 1810 г.
В 1812 г. появилось замечательное по тому времени, приписываемое князю Барклаю-де-Толли, «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения». В нем воскрешаются военные принципы Екатерининской эпохи: меткая стрельба, решающее значение удара в штыки, целесообразность обучения и пр. Стрелковая цепь с резервами рекомендуются как основа боевого порядка.
Все это изучалось с охотой, так как отвечало духу времени, потребности данной минуты. Поражение Аустерлицкое, поражение Фридландское, Тильзитский мир, надменность французских послов, пассивность императора Александра перед политикой Наполеона I — все это оставило глубокие раны в душах русских патриотов. Мщение было единым чувством, пылающим в груди каждого.
Привыкшая к блеску побед в период екатерининского царствования, гордая своим предыдущим величием, Россия не могла снести тильзитского позора. И если Аустерлицкое и Фридландское поражения возбуждали жажду мести, то Пултуск, Эйлау и Гейльсберг, доказавшие, что русская армия может бороться с французами, питали надежду на успех в сердцах русских.