окопы. В эту тревожную ночь, готовясь к битве при столь тяжелых условиях, великий государь, как и всегда, заботился не о своей участи, а о вверенном ему Богом царстве. В эти тяжелые минуты он думал о последствиях несчастного похода, о возможной гибели своей или плене и сопряженных с этим обстоятельством невзгодах для русской земли. Желая оградить государство от каких бы то ни было затруднений, Петр, по свидетельству многих историков, заготовил следующий указ Сенату: «Господа Сенат! Извещаю вам, что я со всем своим войском, без вины или погрешности нашей, но единственно только по полученным ложным известиям, в четыре краты сильнейшей турецкой силой так окружен, что все пути к получению провианта пресечены, и что я, без особливыя Божия помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения, или что я впаду в турецкий плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим Царем и Государем и ничего не исполнять, что мною, хотя бы то и по собственноручному повелению, от вас было требуемо, покамест я сам не явлюсь между вами в лице моем. Но если я погибну и вы верные известия получите о моей смерти, то выберите между собой достойнейшего мне в наследники».
На рассвете 11 июля было послано второе письмо визирю, в котором указывалось, что в случае промедления русские начнут бой. Ответа также не последовало. Царь Петр решился силой оружия проложить себе путь. Заблистали багинеты, ощетинились полки, и передняя линия двинулась к вражеским окопам. Едва лишь головные полки прошли несколько шагов, как раздалась команда «стой». Посланный от визиря предлагал прислать доверенное лицо для переговоров. Царь послал в турецкий лагерь Шафирова. Прежде всего визирь потребовал выдачи Кантемира, но Петр написал по этому поводу Шафирову: «Лучше оставлю туркам землю до Курска, уступив оную, надежда мне остается паки ее возвратить; но нарушение данного слова невозвратно. Я не могу оного преступить и предать Князя, оставившего свое владение из любви ко мне. Мы ничего не имеем собственного, кроме чести; отступить от нее есть перестать быть Государем».
Весь день 11 июля тянулись переговоры. Несколько раз Шафиров передавал в русский лагерь условия визиря и получал указания от Петра. Наконец соглашение было достигнуто. Русская армия получила беспрепятственный пропуск с артиллерией и обозами и даже продовольствие от турок. Царь Петр уступал туркам завоеванный у них Азов и обязывался срыть вновь возведенные на южнорусской границе крепости Самару, Каменный Затон, Таганрог. Было также оговорено невмешательство России в польские дела, а Карлу XII выговорен свободный пропуск в Швецию.
12 июля, когда соглашение было уже подписано обеими сторонами, в турецкий лагерь прискакал из Бендер Карл XII. Он настойчиво упрашивал визиря возобновить бой с русскими, предлагал принять на себя начальство над турецкими войсками, обещая непременно разбить царя. На это визирь возразил: «Ты уже попробовал русских, да и я их видел». Нарушить соглашение визирь отказался. В тот же день русская армия двинулась на север, 17-го переправилась через Прут у деревни Степановцы и потянулась к Могилеву на Днестре.
В то время как главные силы русской армии претерпевали такие злоключения на берегу Прута, отряд Ренне ночным штурмом захватил Браилов, гарнизон которого выговорил себе право свободного выхода с оружием. Получив 16 июля известие о заключении мира, Ренне вернул ушедший за Дунай турецкий гарнизон и передал ему крепость.
Закончился неудачный Прутский поход, который принято называть «прутской бедой».
Прутский поход, являясь одним из эпизодов Великой Северной войны, отвлекает Россию от того основного направления, в котором велась борьба. Все у нас приспособлено было для борьбы на Севере, для схватки с могучей Швецией. Внезапная борьба на юге с турками, без систематической подготовки с нашей стороны к ней, явилась как бы элементом случайности в общем ходе Северной войны, тем элементом, который нельзя предвидеть, но нужно локализовать. Внезапная борьба вызывает спешность в подготовке. Известная истина, что на войне нельзя всего предусмотреть, особенно резко подтверждается, когда подготовка к войне ведется спешно, а это как раз и было перед Прутским походом.
Русская армия начинала поход при далеко не выясненной обстановке. Театр войны, его свойства и средства были неведомы, силы врага и его намерения оставались не выясненными. При таких условиях допущены были нами две существенные ошибки: 1) назначенные для похода силы далеко не соответствовали силам врага и поставленной цели операции; 2) расчет на местные средства оказался совершенно необоснованным. Результатами этих основных ошибок явилась встреча с армией противника, в пять раз превосходящей наши силы, и полное истощение продовольственных запасов у наших войск.
Положение, в каком оказалась наша армия на Пруте, было вполне аналогичным тому, в каком Карл XII был два года тому назад на Украине. У Карла — надежды на Мазепу и на средства Украины, у Петра — надежды на Кантемира и на средства Придунайских княжеств. Шведы на Украине и русские на Пруте окружены превосходящими силами противника. Но как различно решают Карл XII и Петр одинаково трудную задачу. Карл XII вопреки неблагоприятной для него обстановке ищет боя, совершенно нецелесообразного для его армии, терпит жестокое поражение, решающее его участь, участь армии и даже судьбу государства; Петр уклоняется от боя как от «зело опасного средства», особенно при обстановке неблагоприятной. Ценой известных уступок он спасает свою армию, сохраняет себя для России. Конфузная в момент совершения капитуляция дает самые благие последствия для страны. Армия, ушедшая без славы с берегов Прута, быстро приобретает новую славу на другом, более важном в данное время театре, продолжая надламывать могущество Швеции. Царь Петр остается во главе обновляющейся России, продолжает свою творческую гигантскую работу. Между тем принятие боя при столь неблагоприятных условиях несомненно привело бы к гибели армии и Петра, а вместе с тем к страшному крушению молодой России, к подрыву ее значения. Россия стала после Прутского похода ослабленной на юге, но это не имело значения и не оказало влияния при борьбе на севере. Тягость условий Прутского договора была только кажущейся. В сущности же интересы России не страдали нисколько. Срывая крепости на южном фронте, она временно отказывалась от наступательной политики на юге впредь до окончания борьбы на севере.
Между тем в истории России, истории русской армии Прутский поход имел огромное положительное значение. Для будущей вековой борьбы с Турцией был найден руководящий стимул: моральный и материальный союз с единоверными и единокровными народами, населяющими империю падишаха.
Эти народы впервые видят на далеком севере новую могучую силу, доброжелательную к ним, готовую протянуть им руку помощи, готовую бороться за их освобождение.
Для русской вооруженной силы Прутским походом было указано направление будущих операций, тернистый, но славный путь к широкому Дунаю, к снежным вершинам Балкан, к далекому Царьграду. Шестьдесят лет спустя по этому пути пошел Румянцев и под Ларгой и Кагулом покрыл славой русское оружие; на том же театре действовал Суворов; в том же направлении в последующих войнах действовали русские войска, тесня турок к Дунаю и Балканам.
Как военная операция Прутский поход был неудачен, но как этап в истории России, в истории русской армии этот поход, отражающий в себе глубокую государственную идею Великого Петра, достоин лучшей памяти, чем та, которая создалась о нем у потомства.
Дальнейшая борьба со Швецией была также успешна. В 1714 г. покорение крепости Нейшлота позволяет русским прочно утвердиться в Финляндии, а затем и перенести операции на берега Скандинавского полуострова.
В 1716 г. борьба продолжалась в водах Балтийского моря и на территории Швеции.
Преемница Карла XII[23], его сестра Ульрика Элеонора, решила продолжать борьбу исключительно с Россией. Это увеличило страдания Швеции.
1719 г. был ознаменован удачными действиями русских эскадр Апраксина и Синявина. Русский десант опустошил окрестности Стокгольма.
В 1720 г. русские галеры под начальством Голицына из финляндских шхер налетели на берега Швеции и произвели ужасное опустошение.
Наконец в Ништадте начаты были мирные переговоры. Неуступчивость шведских уполномоченных побудила Петра во время переговоров произвести еще один страшный налет на обессилевшую Швецию. Тогда уполномоченные поспешили согласиться на продиктованные царем условия. 30 августа 1721 г. мир был подписан.
Лифляндия с островами Эзелем и Даго, Эстляндия, Ингерманландия, часть Финляндии и Карелия вознаградили молодую Россию за тяжкие ратные труды царя Петра и его армии.
