Приют, сияньем муз одетый…
Прекрасен Пушкин прочитанный. Но Пушкин, узнанный в рощах, парках и усадьбах Михайловского и Тригорского, становится для нас еще богаче. Кто, проходя по аллеям и дорожкам заповедных парков, не вспоминает его стихи, письма, разговоры с друзьями, протянувшими ему руку помощи и сочувствия в тягостные для него годы ссылки? Глаза наши всматриваются в каждую тропинку, деревце, камень, мы вслушиваемся в птичий гомон, шепот ветра и ищем в них ответа: как же это было при нем?
Мир Тригорского — это три его былинных горы, его райские кущи, это веселый дом Осиповых-Вульф. Не ищите в Тригорском того, что видели в Михайловском. Их нельзя сравнивать. Там все иначе, и Пушкин совсем другой. В Михайловском Пушкин — человек, гонимый судьбою, анахорет, поэт, пророк. Суровые сосны и ели старого бора вечно шумят об этом.
В Тригорском Пушкин — просто отлично добрый человек, балагур и весельчак, забавник и ухажер, «гуляка праздный»… Здесь всё и всегда радостно, и в природе парка всегда слышится веселая песня, и в ней «без конца и без краю весна».
Не будь у Пушкина Тригорского, не горел бы спокойно огонь на алтаре поэта. Вся деревенская жизнь его была бы другой. Всё было бы в ней иначе, и не только его судьба, но и судьба Онегина, Татьяны, Ленского, быть может, была бы другой.
После жизни Пушкина многое здесь переменилось. Таков непреложный закон бытия. И как бы мы ни пытались сказать времени: «Остановись», оно летит, всё увлекая с собой. Маленькая, кокетливая березка в Тригорском стала ныне старым, дряхлым деревом, юные когда-то липы «аллеи Керн» в Михайловском превратились в инвалидов, на стволах их душегрейки из моха и лишайника; одни стоят на подпорках- костылях, другие привалились друг к другу. Поредела ганнибаловская еловая аллея. Канули в Лету «ель- шатер» и «береза-седло». Время унесло многое, воспетое Пушкиным. Произошла и смена пород деревьев. Там, где шумели березовые и липовые рощи и цвели кусты боярышника, теперь разросся ельник, осина, ольшаник. Где цвели каштаны, теперь луговые травы. Многое изменилось.
Тригорский парк был заложен Вындомским, дедом П. А. Осиповой, еще в конце XVIII века. Хозяин следовал тогдашней моде — разбил романтический парк, с наивными украшениями, кокетливыми беседками, зелеными залами и коридорами, мостиками «поцелуев и вздохов». Тут и там блестели серебром зеркала прудов. Звенели запруженные ручьи. Тут были и дубовые «першпективы» и сосновые рощи, каштановые куртины и фруктовые сады с цветочными рабатками, клумбами, хитроумными беседками. Всё это требовало больших затрат и неустанной заботы. И пока был жив богатый Вындомский, всё так и было. При его наследнице П. А. Осиповой парк начал оскудевать, а после ее смерти, в конце XIX века, и вовсе захирел.
Вторая жизнь этого красивейшего места началась лишь в наше время, когда Тригорское стало заповедным и его стали изучать и восстанавливать. Восстановление парка — дело очень трудное, потому что парк — художественное произведение, произведение исключительно многогранное: в нем прошлое и настоящее, старое и молодое, живое и мертвое, вечность и мгновение. Парк — это архитектура и ботаника, живопись и скульптура, история и сегодняшний день.
Не имея хорошо разработанного проекта и не зная истории памятников, восстановители Тригорского в тридцатых годах нашего века сделали немало досадных погрешностей. Ошибочно полагая, что культура конского каштана в северо-западных парках явление не XVIII–XIX веков, а более позднее, удалили все каштаны из Тригорского и с могильного холма Святогорского монастыря. По этой же причине почти всюду были уничтожены кусты боярышника. В Михайловском была засеяна сосновым лесом пашня. В той части пашни, которая прилегала к усадьбе, был разбит фруктовый сад, ягодник и питомник. Был разведен питомник и в центре Тригорского парка.
Настоящая научная реставрация парков началась лишь в наше время. Несколько лет назад Министерство культуры РСФСР направило в заповедник творческую группу московских специалистов- парковедов, для того чтобы тщательно изучить его парки, их планировку, состав зеленых насаждений, произвести всесторонний анализ почвы, инструментальную датировку деревьев, выявить аналоги парков. В итоге работы появился проект реконструкции парковых ансамблей, их оздоровления и ухода за деревьями. Работа дала интересные результаты. Удалось установить возраст не только мемориальных сосен, лип, кленов, но и декоративного кустарника, сирени, акации, лещины. Они уже достигли двухсотлетнего возраста.
Особенно интересны итоги работы по изучению западной части Тригорского парка — участка солнечных часов и «дуба уединенного». Паркозед К. Бобровникова доказала, что оба эти памятника некогда представляли единое целое. Местоположение «дуба уединенного» и дубов, стоящих вокруг «циферблата» зеленых часов, находится во взаимосвязи. Аллея, связывающая два этих элемента, лежит строго по Пулковскому меридиану. От циферблата во все стороны некогда шли небольшие аллейки-стрелы, показывающие восход солнца, полдень, заход солнца и ночь. Как известно, культура солнечных часов в нашей стране очень древняя. Простейшие из них состоят из шеста, тень которого, менявшая свое направление при перемещении солнца, показывала на шкале время. Солнечные часы Тригорского уникальные. Специалистов удивляет точность их планировки и построения.
Проект восстановления тригорских солнечных часов закончен. Недалеко время, когда они появятся в своем первозданном виде.
Сад — неотъемлемая часть усадеб XVIII–XIX веков. Так было повсеместно. Так было и в Тригорском. В 1970 году сад разбит на том месте, где был прежде. С одной стороны он примыкает к месту, где когда-то стоял хозяйственный двор, с другой — граничит с центром усадьбы и парка. В саду воссозданы старинные русские сорта яблонь: антоновка, ревельский ранет, китайка, осеннее полосатое и другие. Сад огорожен декоративным кустарником и деревянным штакетником, сделанным в духе пушкинского времени. В нем на камнях старых фундаментов построены беседки, разбиты клумбы, расчищены водоемы-«копанки» для поливки. Восстановлению сада очень помогли старинные фотографии, которые прислала из города Горького родственница последнего арендатора Тригорского М. Пальмова.
Много хлопот было с восстановлением «скамьи Онегина». Площадка над Соротью, где расположена «скамья», сползает под обрыв. Было установлено, что площадка сползает ежегодно на 1,5–2 см. Древние дубы и липы гибли. Для того чтобы предупредить полное разрушение, площадку нужно было оградить со стороны парка, поднять и дренировать, укрепить откос. Лишь при этом возобновится почвенный покров площадки, шейки старых деревьев будут освобождены от уплотнения грунта, и деревья смогут дышать.
Кроме того, в парке начато лечение больных деревьев, особенно тех, которые пострадали в годы Великой Отечественной войны. Таких деревьев насчитывается свыше тысячи, то есть почти четверть всего старого древостоя Тригорского.
Впереди многолетняя, нелегкая, но благодарная работа. Она даст возможность оздоровить парковые ансамбли, возродить их первоначальный вид.
Когда-то Пушкин, работая над книгой философа Бэкона, сделал из нее выписку: «Достойна уважения вещь видеть древний замок либо постройку не в упадке, или видеть прекрасное дерево крепким и целым». Эта мысль, подчеркнутая поэтом, положена нами в основу реставрации заповедных парков и зеленых насаждений.
Показать и увидеть всё в Тригорском немыслимо, и рассказать обо всем в нем тоже немыслимо. Ведь каждый уголок, дерево, куст, тупичок имеют свое лицо, и оно, это лицо, заслуживает особого повествования. Я хочу лишь внушить паломникам свою любовь к пушкинскому лукоморью.
Прощаясь с паломниками, я всегда говорю: «А теперь станьте как дети, сядьте верхом на палочку и отправляйтесь куда глаза глядят. Бродите по тропинкам и дорожкам, куда бы они вас ни вели. Доверьтесь своему инстинкту, если вы пришли сюда по велению сердца, а не по обязанности. Крепко держите в руках томик стихов Пушкина, написанных здесь, и читайте их здесь, где они были рождены. Только так можно узнать великое и таинственное пушкинское лукоморье, только так вы сможете встретиться с Пушкиным, которого жаждет ваша душа. Я дал вам только отправное, без него вы могли бы здесь растеряться. От вас
