чувства зависти, жадности, вседозволенности и пренебрежения к закону, а также возбуждало ненависть ко всем тем, кто мог бы нарушить этот устойчивый благополучный строй жизни: к диссидентам, к враждебным «голосам» из Зарубежья, к фрондирующим писателям и артистам, просто к жалобщикам, «качающим» какие бы то ни было права, и, уж конечно, к евреям.
В те годы для советской элиты были выстроены новые жилища по самым современным западным образцам: с плавательными бассейнами, саунами, подземными гаражами, закрытыми магазинами и даже (о чем и мечтать раньше даже и не приходилось) с двумя туалетами! Установленная в городах общесоюзная санитарная норма — 9 кв. м на человека не применялась, когда дело шло о высокопоставленном чиновнике. Важна была занимаемая должность. Жилье обретает социальную значимость и престижность. В крупных городах, и прежде всего в столичных, для высшей бюрократии выстраиваются дома в изолированных от остальных граждан районах. Центры перепланируются, теперь здесь живет классово-однородное население, правда, сюда допущены также иностранцы. Примером служит, конечно, Москва. Улочки и переулки Арбата перестроены, многие дома снесены, а на их места воздвигнуты другие, именуемые домами «высшей категории». Здесь размещена уже давно Кремлевская больница, а также гостиница ЦК КПСС — для высокопоставленных деятелей мирового коммунистического движения.
Прежние жители Арбата: рабочие, служащие, лица свободных профессий — оттеснены в новые микрорайоны, выстроенные на окраинах столицы.
Высшее чиновничество — гражданское и военное, заполонившее центр города, избавлено таким образом от атмосферы недоброжелательства, возникающей от соседства бедных и богатых.
Эти социальные изменения подметил Булат Окуджава, коренной житель Арбата, поэт, певец, писатель, иногда фрондер:
На реконструированном Новом Арбате — ночной клуб — для иностранцев. На Краснопресненской набережной для них — представителей враждебного капиталистического мира — выстроен целый комплекс — настоящий сеттлемент лишь с одной поправкой — его жители не пользуются правом экстерриториальности, к тому же постоянно находятся под бдительным оком КГБ. В одном блоке размещены офисы представительств иностранных банков и кампаний. В соседнем — квартиры и гостиница для иностранцев. Внутри комплекса бары, рестораны, ночной клуб. Пускают туда только иностранцев или гостей, приглашаемых ими, правда, сюда также допущены и проститутки высокого класса. Проституция в СССР запрещена законом. Но здесь власти идут на уступки не только для того, чтобы повеселить дорогих иностранных гостей, но и, если удастся, выудить у них полезную информацию. Советская элита ограниченно допускает иностранцев в свою среду. Это не мешает время от времени указывать иностранцам на их место — чуть пониже советского бюрократа.
Корреспондент
Социальные барьеры укрепились и на ниве образования. Еще в конце 50-х годов в ряде столичных городов были созданы специальные школы, где обучение со второго класса велось на иностранных языках. Постепенно сеть их расширялась соответственно росту правящего класса и его потребностям. Процент детей рабочих в этих школах крайне незначителен. Дети, общаясь между собой, постоянно находятся в атмосфере избранности, чувство привилегий «по праву рождения» проникает в их плоть и кровь, позднее узы избранности скрепляются браками. Создаются своего рода династии. КПСС не против династий. На страницах советских газет то и дело можно прочитать рассказы о рабочих династиях: сталеварах, шахтерах, машинистах, иногда даже пишут о династиях ученых. Государство призывает детей рабочих и колхозников «перенимать эстафету» их дедов и отцов. Но не было случая, чтобы упоминали о династиях политических, тех, кто находится у кормила власти. Наиболее выразительный пример — семейство Брежневых. Сын Брежнева — заместитель министра внешней торговли, дочь Брежнева — жена заместителя министра внутренних дел, сестра жены Брежнева — жена министра внутренних дел. Семья члена Политбюро министра иностранных дел А. А. Громыко: сын — член-корреспондент Академии наук СССР директор Института Африки АН СССР, зять — профессор права в Дипломатической академии. То же и в республиках. Например, семейство Стуруа — глава семьи — ныне покойный председатель Президиума Верховного Совета Грузинской ССР. Один из сыновей — сначала секретарь ЦК компартии Грузии, затем директор Института марксизма-ленинизма в Тбилиси; второй сын — журналист-международник, корреспондент
Советскому правящему классу присуща особая форма ностальгии — ностальгии по прошлому, он занят поисками знатных предков, рабоче-крестьянское происхождение нужно лишь для анкеты. Борясь на службе за идеологическую чистоту, немало высших партийных чиновников скупают втихомолку картины официально непризнанных или заклейменных художников: абстракционистов, ташистов, примитивистов и др.
Стремление к наслаждению во всех его видах стало как бы образом советской жизни на ее высшем уровне. Охота и рыбная ловля в специально отведенных угодьях, путешествия за границу, оплачиваемые, как правило, либо государством, либо иностранными фирмами, торгующими с СССР и приглашающими нужных им для заключения контрактов людей, снабжение через сеть закрытых магазинов, возможность просматривать заграничные кинофильмы, недоступные широкой киноаудитории, специальные привилегии для приобретения билетов в театры и в концертные залы.
У номенклатуры остро развито социальное чутье — те, кто принадлежат к ней, редко общаются с рабочими или колхозниками даже у себя дома, а о загранице и говорить не приходится. «Пролетарский интернационализм» имеет своеобразную окраску. Находясь за пределами СССР по служебным делам или со специальным визитом, советские представители, делегаты встречаются с людьми высокопоставленными, они-то и есть их братья и сестры по классу. Побывавшая в США в декабре 1983 года делегация Комитета советских женщин во главе с заместителем председателя комитета Елисеевой была принята дамами из нью-йоркского и бостонского «высшего света», жизнь американского рабочего класса их не занимала.
«Сладкую жизнь» ведут номенклатурные работники и в союзных республиках, где чинопочитание ценится еще больше, а цепь зависимости от начальства еще прочнее, и где коррупция является простым фактом обыденной жизни.
За 18 лет правления Брежнева ежегодный прирост национального дохода страны снизился с 9 процентов до 2,6, а промышленного производства с 7,3 процента до 2,8, резко сократилась и производительность труда в промышленности. В сельском же хозяйстве она выражалась минусовой цифрой. Несмотря на огромные капиталовложения, достигшие, начиная с 1975 года, гигантской цифры — 27 процентов от всех капиталовложений, сельское хозяйство продолжало деградировать. Земля отказывалась плодоносить из-за истощения почв, колхозники не желали работать из-за низкой компенсации труда. Для того, чтобы поддерживать цены на продовольствие в государственных магазинах на невысоком уровне,
