— Кто такой?
— Матрос. На «Пруте» ходил. В девятнадцатом вместе в Елизаветграде в Чека работали, в двадцатом служили в отряде особого назначения...
Сердце у Перепелицы замерло. Имя, фамилия, название корабля сходится. Но при чем Чека и отряд особого назначения? При чем девятнадцатый и двадцатый год? Не воскрес же из мертвых матрос?
Перепелица решил разведать в Елизаветграде, что за Рывчук работал в Чека, предварительно узнав, что теперь в Чека нет никакого Рывчука. Вот почему он разыскал Катерину. Это было нетрудно. В укоме партии ее хорошо знали, а один из работников рассказал, как нелегко ей живется одной с сынишкой.
— А муж-то где? — спросил Перепелица.
— Беляки убили!
Перепелица обрадовался.
Утром, проводив Катерину до завода, Михайло Перепелица пообещал:
— Я зайду еще...
— Не надо! — С языка Катерины готово было сорваться обвинение: «Ты-то остался жив! Даже ранен не был! А его не защитил».
Перепелица улыбнулся.
— Эх, Екатерина Сергеевна!.. — И застыл в картинной позе.
Проходивший в замасленной спецовке рабочий обхватил Катерину за плечи:
— Опоздаешь, Катюша!
Катерина обрадовалась: Семен Ягодкин вовремя прервал ненужное объяснение.
— Прощай, Перепелица! — сказала она. — Выходит — не судьба!
Насвистывая «Кирпичики», старательно обходя лужи, Перепелица зашагал от завода. Вот оно что! Кавалер у Катюши, только и всего. Проходя мимо уличного продавца, звонко зазывающего купить «сливочный, наливочный, сочный, молочный» ирис, он купил его сразу целый ящичек и, продолжая насвистывать, завернул за угол, на Миргородскую.
К утру температура у Вовки спала, но встать ему не разрешили. Он лежал на кровати и следил, как вертится колесо швейной машины. Бабка старая, не может быстро ногами нажимать. А Вовка смог бы! Ух, как у него колесо бы завертелось! Да разве бабка даст?
Яков Амвросиевич открыл кому-то дверь. Вошел вчерашний военный. Не снимая кожаной куртки, подошел к Вовкиной постели.
— Проснулся, кореш?
— Ага!
— Получай, браток, гостинец! — И Перепелица отдал Вовке ящик с ирисками.
— Куда же ему столько? — вмешалась Мария Александровна.
— Пускай поправляется.
Нет, этот военный определенно неплохой человек! Он все больше и больше нравился Марии Александровне и Якову Амвросиевичу. Свистунов не без сожаления пожал протянутую на прощанье руку, сказав:
— Так скоро? Погостили бы еще!
— Боюсь... Катерина Сергеевна недовольна будет, — и Перепелица вздохнул. — Прощай, сынок, — кивнул он Вовке и вышел.
Едва за Михаилом Перепелицей закрылась дверь, как Яков Амвросиевич не без ехидства осведомился у бабки, не короля ли ждет ее дочка? Если это не жених, то какого черта Катерине нужно!
— Вовка, ноги мыть, спать пора! — кричит Мария Александровна. — Вовка! Долго я тебя буду звать?
Уж эта бабка! Хочешь не хочешь, а идти нужно.
Вовка вылезает из-под лестницы, где прятался, говорит ребятам «мне чура» и идет домой мыть ноги.
Вода теплая, прикосновения бабкиных рук ласковые. Ногам щекотно от шершавого полотенца.
— Зина, домой! — доносится со двора.
Вовка чувствует освежающую прохладу простыни, запах полыни. Полынь на полу, под кроватью — это чтобы блох не было.
Пока Мария Александровна возится с внуком, Яков Амвросиевич разворачивает газету «Известия». Газета сравнительно свежая, только вчера заказчица принесла в ней ситец на платье. И он начинает читать объявления.
Акционерное общество «Транспорт» продает невостребованный багаж. Товарищества Н. Низовский, С. Фионов и К° — пишущие машинки. Кто-то продает скаты и буксы, рябину и клюкву, винты и шурупы, болты и гайки, суконные и шелковые ткани, пианино и рояли, запасные части к французским автомобилям «ситроен» и механическую прачечную. Но официанта Свистунова больше всего интересуют объявления о ресторанах: «Кафе-ресторан «Яр». Обеды лучшего качества из четырех блюд. Ежедневно с 11 часов вечера концерт-кабаре. Торговля до 3 часов ночи». «Ресторан «Ампир», 40 дежурных блюд. От 12 часов ночи концерт-кабаре. Ресторан открыт до 5 часов утра».
Якову Амвросиевичу слышатся звуки оркестра, ласковый баритон куплетиста, звон тарелок, видится пена в бокалах с шампанским. Он вздыхает, выносит на улицу стулья и ставит их у подъезда. Когда наступает вечерняя прохлада, приятно посидеть на воздухе, посудачить с соседями, поглазеть на гуляющую публику.
К Якову Амвросиевичу подходит дворничиха, усаживается на ступеньку крыльца.
— Не желаете ли угоститься?
Яков Амвросиевич охотно берет семечки и говорит:
— Знаешь, кто получил главный выигрыш по третьему тиражу?
Матрена, конечно, не знает. Она даже не знает, что бывает такой тираж, но это не смущает Якова Амвросиевича, и он продолжает:
— Шпицын какой-то. Из Екатеринослава. Недавно его сократили с завода — значит, попросту выгнали. В кассе у них не было денег, так этому самому Шпицыну вместо денег облигацию дали. Он, конечно, и чертыхался, и плевался. А тут тираж. И что ты думаешь? Проверяет свою облигацию, а ему главный выигрыш выпал — сто тысяч рублей золотом!
— Дом, наверное, купит, — говорит Матрена. — Куда же еще такую уймищу денег девать?
— А может, ресторан, — вздыхает Яков Амвросиевич. — И назовет он ресторан «Фортуна»... И будет в этом ресторане концерт-кабаре.
— Опять ты о своем? — выходит из дверей Мария Александровна. — Если уж тебе ресторан покоя не дает, шел бы работать официантом.
— Я? — возмущается Яков Амвросиевич. — Чтобы всякий пьяный жлоб... — И вдруг смолкает.
По улице идет Катерина под руку с незнакомым мужчиной. Вот это да!
Катерина подходит и как-то буднично говорит:
— Познакомься, мама. Это Семен Ягодкин, мой жених.
Мария Александровна всплескивает руками. Яков Амвросиевич поднимается со стула, картинно хватается за грудь, а дворничиха, сплюнув прилипшую к губе подсолнечную шелуху, протягивает жениху короткопалую руку.
Вовка разметался на кровати: одеяло сползло на пол, одна нога вытянута, другая поджата, руки согнуты в локтях — и во сне бежит мальчишка!
Екатерина Сергеевна постояла над сыном, вздохнула, позвала Семена. Тот подошел, весело обнял Катерину, взглянул на Вовку и сказал:
— Не беспокойся! Не обижу твоего пацана.
— Нашего сына, — поправила Катерина.
— Не привык еще,
— Привыкай!
— Жить-то где будете? — зажигая лампу, спрашивает Мария Александровна.
