несмотря на медовый бальзам, горела так, словно ее постоянно жалили осы. Кольчуга усугубляла мучения, и настроение у капитана было прескверное. Окажись Обрин более ревностным палачом, ему бы и вовсе не жить: даже тридцать ударов плетью-трехвосткой, если бить сплеча, могут убить человека. Обрин щадил свою жертву, но свинец, вплетенный во все три хвоста, свое дело сделал. Чарду тошно было вспоминать, как он стоял у столба и грыз кожаный ремень. Он твердо решил, что кричать не будет, но не выдержал и кричал, пока не лишился сознания на тридцать четвертом ударе.
Спину ему намазали смесью вина и меда, три самых глубоких рубца пришлось даже зашить – однако вот и двух недель не прошло, а он уже сидит на коне и возглавляет отряд.
Милость барона он встретил благодарственным лепетом, но барон не пожелал его слушать.
– Смотри не подведи меня снова, Чард. Сколько тебе нужно людей?
– Триста, ваша милость.
– На одну деревушку? Бери уж тысячу, – засмеялся барон.
– Но их там двести человек!
Барон заглянул в свои записи.
– Около ста пятидесяти. Пятьдесят из них – дети до двенадцати лет, еще сорок – женщины. Мужчины все пахари, пастухи, ни единого воина. Даю тебе полторы сотни. Пленных не брать. Жителей для примера повесить, деревню сжечь.
– Слушаюсь. Ваша милость, говоря о пленных, подразумевали… мужчин?
– Убейте всех до единого. Твоих солдат я сам отбирал. Наемники, сплошь подонки. Трудностей с ними не будет. Как управятся, дай им пограбить. Молодых девок они, может, тоже не сразу прикончат. Пусть позабавятся, это хорошо поднимает боевой дух. – Барон устремил на Чарда холодный взгляд. – Что-то не так?
Чарду хотелось набраться мужества и сказать, как противна ему подобная бойня, но он лишь сглотнул и промямлил:
– Никак нет.
– Как твоя спина?
– Заживает.
– Ты ведь не подведешь меня снова, Чард?
– О нет.
Солнце стояло высоко, рубцы щипало от пота. Отряд спустился на дно долины, и со стонущим Чардом поравнялся другой офицер.
– За теми холмами, что ли? – Глаза у офицера были навыкате, лицо рябое. Вокруг ноздрей сидели белые прыщики, на затылке зрел чирей. – Баб-то там много?
– Обеспечьте прикрытие с левого фланга, – приказал Чард.
– Зачем? Это ж деревня. Кому тут засаду устраивать?
– Выполняйте.
– Как скажете. – Офицер с плохо скрытой усмешкой повернулся в седле и крикнул: – Каждый второй налево, для прикрытия. Остальные направо. Насчет атаки какой приказ будет?
– Много ли есть способов, чтобы убивать безоружных?
– Зависит от того, знают они о нападении или нет. Если нет, просто собираете всех в одну кучу и знай руби. Если они знают заранее, то запираются в домах или бегут в лес. Тут возможна и конная атака, и пешая. Вам решать.
– Эта деревня у вас не первая, верно?
– Я им уже и счет потерял. Вы не поверите, как хорошо узнаются люди в таких вот набегах! На это ведь не каждый способен. Был у нас один молодой парень, бесстрашный такой. Мечом и копьем владел превосходно, а как дошло до устрашения, сплоховал. Метался туда-сюда, рыдал, как ребенок. Знаете, что с ним случилось? Какой-то мальчуган наскочил на него и перерезал ему глотку серпом. Жаль чертовски. Большие надежды подавал этот парень.
– Пошлите разведчика, пусть поглядит на деревню сверху.
Молодой солдат галопом въехал на холм и махнул остальным.
Чард с другим офицером поднялись к нему первыми. К югу от Силфаллена протекал узкий ручей с двумя мостиками. Чард полагал, что лошади преодолеют его без труда. За ручьем была подпорная стенка фута два высотой и тридцать длиной. Дальше начинались дома, которые ему предстояло сжечь. Из одного вышла молодая женщина с корзиной белья, опустилась у ручья на колени, стала стирать. Чард вздохнул и распорядился:
– Пятьдесят человек на север, чтобы отрезать им дорогу к холмам. Остальные атакуют деревню с юга.
Полусотня отправилась на северо-запад.
– Вам, Чард, я бы советовал подождать здесь, – вполголоса сказал младший офицер. – Я слышал, что у вас вся спина в ранах, поэтому в бою от вас пользы мало. Ну и… порезвиться, наверно, вы тоже не захотите. Предоставьте все мне и моим людям, согласны?
Чарду очень хотелось согласиться, но он сказал:
– Атаку предпримем вместе, а там уж… резвитесь сколько угодно.
– Я просто помочь хотел, – с широкой ухмылкой ответил другой.
Когда пятьдесят кавалеристов вышли на свою заградительную позицию, Чард обнажил меч и сказал рябому:
– Командуйте.
– Пленных не брать! – крикнул тот. – Сначала дело, трофеи потом! Вперед!
Чард, подумав мельком, простит ли его когда-нибудь Бог, тронул коня шпорами. Кавалеристы, снаряженные легче, чем он, без шлемов и в кожаных панцирях, опережали его, формируя три атакующих клина.
Чард отстал от последнего корпусов на пятнадцать, когда первые ряды достигли ручья. Прачка бросила свою стирку, подобрала юбки и побежала к дому. Лошади под хриплые крики наездников врезались в воду, поднимая фонтаны алмазных брызг.
На середине ручья случилось непостижимое. Лошади кричали от страха и боли, всадники кувыркались с них.
Проволока! Они натянули ее под водой, понял ошеломленный Чард. Деревня подготовилась к набегу заранее.
Конные второй очереди осадили коней, но свалки не избежали. Чард тоже придержал своего. Опыт подсказывал ему, что проволокой дело не обойдется. Защитников он не видел нигде, однако…
Миг спустя из-за подпорной стены поднялись десятка два лучников и стали осыпать стрелами кишащих в ручье солдат. Наемники с воплями разбегались, а длинные стрелы пронзали их смехотворные латы насквозь.
– Спешиться! – закричал Чард. – В атаку шагом марш!
При всей своей низости бойцы они были хорошие. Бросив лошадей, они ринулись на стрелков, стоявших футах в тридцати за ручьем. Атакующих было около двадцати, но Чард предчувствовал, что в рукопашном бою крестьяне сомнут их. Подскакав к ручью, он подбадривал солдат криками.
Из-за домов вывалила толпа: мужчины с клейморами, серпами, копьями, женщины с ножами и топориками. Не тратя времени, они обрушились на солдат. Толстый пекарь Тови разрубил одного чуть ли не пополам своим клеймором, белобородый кузнец Грейм схватил рябого офицера за горло и молотом вышиб ему мозги.
Наемники побежали, но бежать было некуда.
Чард проскакал вдоль ручья, пересек мост и помчался за полусотней, ушедшей на север. Они, как было приказано, расположились цепью ярдах в двадцати ниже опушки леса. С ними он мог переломить ход сражения.
Забыв о боли, он несся вверх по холму.
Еще немного, и он, охваченный ужасом, увидел, как солдаты падают с лошадей, пронзенные стрелами сзади.
Из леса шеренгой показались стрелки – смуглые всадники в черных, отделанных серебром доспехах.
