было спасти ее из реки людских мыслей, страхов и грез.
Софарита не понимала, почему с ней происходит такое. Раньше ее никогда не посещали видения. Быть может, она сходит с ума, и то, что она видит, лишь плод ее воображения? Или у нее горячка? Софарита пощупала лоб — жара не было. Она слезла с подоконника и напилась воды. Усталость одолевала ее, и она жаждала забыться сном.
Но что, если она больше никогда не проснется? Что, если река грез унесет ее?
Она не знала в городе никого, к кому могла бы обратиться за помощью. «Ты должна полагаться только на себя», — подумала Софарита, и эта мысль, как ни странно, ее успокоила.
Это верно: надеяться ей не на кого, зато и на нее никто не надеется. Впервые в жизни она обрела свободу. Она не зависит больше от прихотей отца, в грош не ставившего женщин, или мужа, которого она уважала, но никогда не любила по-настоящему. Исчезли цепи, приковывавшие ее к узкому деревенскому мирку.
А пугающая река грез по крайней мере не давала скучать.
Софарита положила голову на подушку, укуталась одеялом, закрыла глаза…
…И очутилась в подвале таверны. Бадж сидел за столом, уронив голову на руки, и плакал. Напротив него сидел пожилой мужчина с пшеничными, прошитыми сединой волосами и такой же бородой. На койке у стены спала маленькая девочка с золотистыми кудряшками. Сначала Софарита наблюдала за этой сценой бесстрастно, но горе Баджа трахнуло ее. Она хотела утешить его и поняла, что парит где-то вверху, оставаясь невидимой для мужчин.
— Перестань плакать и расскажи, что случилось, — сказал пожилой.
— Он убил их. Это было ужасно. — Бадж поднял искаженное мукой лицо. — А я ничего не сделал, Бору. Стоял в темноте как вкопанный.
— Он и тебя убил бы. Вы совершили вопиющую глупость, напав на Вирука.
— Фориал видел, как он шел в Совет без оружия. Если бы я вступил в бой…
— Но ты не вступил, — отрезал Бору.. — Фориал сказал что-нибудь перед смертью?
— Сказал только, что когда-нибудь Вирука убьют. Он не выдал тех, кто послал его. Но что, если тела будут найдены?
Фориал работал у меня, и на меня падет подозрение.
— Хватит скулить! Если и найдут, то не беда. Головы я положил в мешок и бросил в море. Но запомни, Бадж: поодиночке действовать больше нельзя. Все должно делаться по плану. Вы с Фориалом рискнули всем ради своей глупой выходки. Теперь он и другой дуралей мертвы, а будь моя воля, я бы и тебе глотку перерезал. Но тебе дают случай исправиться. Впредь будешь повиноваться приказам. Никаких необдуманных поступков. Ты понял?
Бадж кивнул.
— Прости меня.
— Проси прощения у Фориала и его друга.
Софарита открыла глаза. Комнату освещала только луна.
Молодая женщина чувствовала себя на диво свежей и отдохнувшей, хотя проспала никак не больше часа. Свечи она задула перед тем, как легла, и теперь не знала, как зажечь их.
Стоило ей подумать об этом, один из фитильков замигал, и слабый свет наполнил комнату. Софарита села, посмотрела на второй огарок и представила себе, что он зажигается.
Свечка загорелась, и Софарита снова откинулась на подушку. Она больше не испытывала паники: ясно же, что это только сон. Она улеглась поудобнее и заснула опять.
Глава 15
Дом Метраса стоял на восточной окраине, близ салотопенных дворов и скотобойни, построенной здесь два года назад. В прошлом веке этот квартал населяли состоятельные, с хорошими видами на будущее вагары. Теперь он захирел, хотя и мог еще похвалиться добротными и даже облицованными мрамором домами.
Метрас прошел четыре мили от гавани, открыл калитку и увидел в своем садике двух привязанных лошадей. Это не порадовало его: он устал и ни с кем не желал разговаривать.
Мать в небесно-голубом атласном платье выбежала ему навстречу. На исходе своего пятого десятка она оставалась красивой женщиной, только располнела немного, и в золотистых волосах пробилась седина.
— Добро пожаловать домой, сынок! — Она поцеловала Метраса в щеку и повела в дом.
— Кто у нас, мама? — спросил он.
— Твой старый друг пришел поздравить тебя с прибытием. И привел своего дядю, который живет за Луаном.
Метрас, задержавшись на кухне, напился холодной воды из глиняного кувшина и улыбнулся матери.
— А ты у меня все хорошеешь. Это новое платье?
Эхо Великой Песни 169 Она, очень довольная, отошла немного и покружилась, раздувая тяжелую юбку.
— Нравится?
— Тебе идет. Надо полагать, ты опять влюблена?
— Ишь, насмешник! По-твоему, я слишком стара для любви?
— Больше двадцати пяти тебе нипочем не дашь, — заверил сын. — Кто счастливчик?
— Купец, недавно из Пагару. Хороший человек, занятный такой и веселый.
— А лет ему сколько?
— Он говорит, пятьдесят, но мне сдается, что ближе к шестидесяти. Да хоть бы и так — он еще хоть куда.
— Для его же блага надеюсь, что это оправданно. Ну говори: кто меня ждет?
— А сам посмотреть не хочешь?
— Не люблю сюрпризов.
— Раньше любил. Помню, когда ты был совсем маленьким…
— Я уже вырос, мама, — мягко сказал Метрас. — Кто?
— Пендар. Он теперь разбогател, — прошептала женщина, наклонившись к сыну. — Надо было тебе тогда согласиться стать его компаньоном. Может, он и теперь тебя возьмет.
— Уверен, что возьмет, — с широкой улыбкой ответил Метрас.
— Я не это имела в виду, — покраснела мать. — Я знаю, что Пендар… любит общество молодых людей, но тебя он ценит за ум.
— Да, конечно. За ум. — Метрас чмокнул мать в щеку.
— Что ему нужно, так это…
— Если ты хочешь сказать «хорошая женщина», то лучше промолчи. Ты слишком умна для таких избитых фраз.
— Я хотела сказать, что ему нужен кто-то, кому он мог бы доверять. Пендар умеет наживать деньги, но при этом он как тростинка на ветру. Ты мог бы помочь ему, а заодно бы и сам разбогател.
— Богатство и власть мне ни к чему. Я солдат, и меня это устраивает.
— Как ты похож на своего отца!
— Слишком похож — но недостаточно, — печально молвил Метрас.
В большой комнате, у двери, выходящей в палисадник, сидели двое мужчин. Пендар, как всегда, был одет изящно и дорого: в жемчужно-серые камзол и панталоны из плотного шелка и туфли из тонкой кожи. Высокий и по-юношески стройный, он красил отдельные прядки волос в золотой цвет. Второй гость был сложен покрепче, и желтизна в его бороде чередовалась с серебром.
— Дорогой мой друг! — Пендар, поднявшись, обнял Метраса и поцеловал в щеку. — Счастлив тебя видеть. Как дела?
— Отлично, Пендар. Познакомь меня со своим другом.
— У нас скорее деловые отношения, чем дружеские. Этого славного надежного человека зовут Бору. Он из племени банис-байя, живущего близ Колодезя Жизни.
Бору, встав, протянул Метрасу руку, и моряк пожал ее.
— Я рад видеть тебя, дружище, — сказал Метрас Пендару, — но я очень устал, и мне не терпится завалиться спать.
