Мертвые лежали, устремив к солнцу невидящие глаза. Взгляд Аммона, обходя тела, остановился на женщине, которую Садау привел в дом прошлой ночью. Она лежала футах в двадцати от него вместе со своими детьми и тем малышом, которого Аммон подобрал на улице. У всех жертв была вспорота грудь.
Аммон заставил себя всмотреться во все лица и поклялся, что никогда не забудет об этом.
— Сидел бы я лучше дома, — прохныкал Садау.
— Не думаю, что это было бы лучше, — сказал Аммон. — Пошли дальше.
Канал проходил под южной стеной и соединялся с одним из притоков Луана. Трое беглецов вышли за пределы города.
Местность здесь была открытая, и часовые со стен сразу бы их заметили, поэтому до темноты они просидели в той же канаве.
Теперь, в скалах, Аммон все еще не мог успокоиться. Ему хотелось немедленно найти свою армию, двинуться на город и отплатить убийцам полной мерой. Но он знал, что его солдаты, при всей своей выучке, не выстоят против огневых дубинок врага. Жажда мести одолевала его, однако он понимал, что должен мыслить трезво.
— Ты все молчишь, мой государь, — сказал, подойдя к нему, Анвар.
— Я думаю. Они убивают мой народ, как скотину. Я должен найти способ расквитаться с ними.
— Соберись с мыслями, государь, — сказал старик, серый от изнеможения, — и вспомни, чему я тебя учил. Каково первое правило?
— Определить, что главнее, — улыбнулся Аммон.
— Хорошо. Что для нас самое главное?
— Спастись.
— А потом?
— Найти армию. Изменить порядок командования. Обратиться к вождям племен, собрать большое войско и отвоевать свое царство.
— Все своим чередом, мой повелитель. Думай только о наиглавнейшей задаче и отдавай ей все свое внимание. Для страстей и для действий еще будет время, но думать следует всегда. Что известно нам о враге?
— Они смертельно опасны и служат злу, — незамедлительно ответил Аммон.
— А еще?
Аммон задумался, но ответа не нашел.
— Скажи сам, советник.
— Они пришли не завоевывать, а убивать. Если бы они хотели покорить наш город, то назначили бы контрибуцию, поставили своих старейшин и объявили новые законы. Вместо этого они просто убивают жителей. Им это необходимо — не знаю уж, по какой причине. Весь вопрос в том, кого они решили истребить — только нас или другие народы тоже? Воюют ли они, например, с аватарами? Взяты ли аватарские города? Прежде чем приступать к действиям, мы должны знать истинные размеры вторжения.
— Ты прав, но эти вопросы придется отложить на другой день. Если уж речь о главном, то тебе прежде всего нужно отдохнуть. Поешь хлеба и поспи.
— Надо идти дальше, государь, — возразил старик.
— Пойдем, но сначала ты поспишь.
Анвар вздохнул и сознался с улыбкой:
— Я и правда устал. — Он вернулся в пещеру и лег.
Аммон взглянул на небо.
— Я никогда не был полностью убежден в существовании высшего существа, — прошептал он. — Самое время убедить меня в этом.
— Не хочешь ли хлеба, государь? — окликнул его горшечник.
Аммон отломил горбушку и сел, сделав Садау знак сесть рядом.
— Как звали женщину, которую ты приводил? — спросил царь.
— Рула, повелитель.
— Веришь ли ты в Великого Бога?
— Конечно.
— Тогда помолись за нее. Я видел ее с детьми среди убитых.
Садау сморщился, и у него закапали слезы, — Извини, человечек, — сказал царь, — но мне сдается, что я снова спас тебе жизнь. Останься ты дома, тебя убили бы вместе с ними.
— Зачем это нужно — убивать детей? — спросил Садау. — Какая им польза от такого злодеяния?
— На это я не могу ответить, но сделаю все, чтобы отомстить.
— Мертвые от этого не воскреснут, — сказал Садау и ушел в пещеру.
— Верно, не воскреснут, — тихо согласился Аммон.
Аммона пробудил от беспокойного сна какой-то шум. В пещере было темно, Анвар и горшечник спали. Царь взглянул на вход в пещеру — и замер, увидев там жуткий силуэт. Это был один из тех зверей, которых он видел в городе: футов восьми ростом, обросший бледно-серым мехом, серебрившимся при луне. Аммон медленно встал. Морда у зверя была розовая, безволосая, круглые глаза смутно напоминали человеческие. В открытой пасти виднелись здоровенные клыки. Зверь стоял на месте, не пытаясь подойти ближе. На ремнях, которые перекрещивали его грудь, висели две чугунные палицы. За ремень на плече был заткнут золотой шарф. Аммон узнал его — этот шарф принадлежал ему и два дня назад был на нем.
Аммон слышал о собаках северных племен, которые выслеживают беглецов по запаху одежды, которую те носили. Но этот зверь не был собакой.
Он стоял смирно, посверкивая круглыми глазами, и не делал враждебных движений. Аммон ткнул спящего Анвара носком сапога. Старик, кряхтя, проснулся, увидел зверя и затих. Аммон знал, что следом за этой тварью придут солдаты, и эта мысль наполняла его муторным отчаянием. Анвар оказался прав — надо было идти дальше. Вряд ли он теперь сможет отомстить убийцам. Горшечник проснулся и завопил. От эха, разнесшегося по пещере, Аммон подскочил, но зверь так и не двинулся с места.
— По крайней мере он хорошо вышколен, — сказал царь, стараясь говорить спокойно.
Садау повалился ничком, закрыв голову руками. Анвар со вздохом поднялся на ноги.
— Не к добру он сюда явился, государь, — сказал он, стараясь говорить столь же спокойно, что плохо ему удавалось.
Снаружи послышались шаги людей, поднимающихся к пещере. Крал отступил, и вошли четверо. На одном был золотой панцирь и шлем с перьями, другие были простые солдаты с огневыми дубинками.
— Ты Аммон, — сказал офицер, подходя к царю.
— Да.
— Мне говорили, что ты похож на женщину — так оно и есть.
Офицер скинул с плеча небольшую котомку, опустил ее на пол, и из неплотно завязанного мешка высыпались зеленые кристаллы.
— Чего ждете? — бросил он солдатам. — Убейте их.
— Повремените минуту, — сказал Аммон.
Офицер взглянул на него, удивленный спокойствием жертвы.
— Только быстрее. Я замерз, и мне хочется поесть горячего.
— Перед смертью я хотел бы узнать, зачем вы пришли на мою землю. Покидая город этим утром, я не мог не заметить происходящего там избиения. Вы делаете это просто из любви к человекоубийству или у вас есть на то какая-то причина?
— Самая веская причина на свете. Мы обеспечиваем пищей нашу богиню. Когда ты будешь мертв, я вскрою тебе грудь и помещу в нее эти кристаллы. Они впитают остатки твоей жизненной силы, а затем богиня поглотит их и тебя вместе с ними. Ты познаешь блаженство вечной жизни и приобщишься к величию алмеков.
— Понимаю. Стало быть, вы намерены перебить в моем государстве всех до последнего?
— Богиня всегда голодна. Она обессилела, спасая свой народ. Есть у тебя еще вопросы, или мы можем приступать?
