нее. — Два года назад, — тихо начал он, — ты предостерегала меня против Каэма. Ты говорила о смерти принца и о священнике с огненным мечом. Очень красиво, поэтично и совершенно бессмысленно. Теперь это обрело смысл... и я хочу знать больше.
— Ты не веришь моим предсказаниям. Я ничем не могу тебе помочь.
— Да, в слепую судьбу я не верю.
— Идет война.
— Да что ты говоришь?
— Замолчи, мальчишка! Ты ничего не узнаешь, пока не закроешь рот.
— Виноват. Продолжай, пожалуйста.
— Война идет не здесь, и ведут ее силы, недоступные нашему пониманию. Одни называют их Добром и Злом. другие — Природой и Хаосом, третьи полагают, что Исток воюет сам с собой. Но в чем бы ни заключалась истина, война идет. Я сама склоняюсь к наиболее простому объяснению: Добро сражается со Злом. В этой борьбе существуют лишь мелкие победы — никто не одерживает верх окончательно. В этой войне участвуешь и ты — наемник, в решающий миг перешедший на другую сторону.
— Скажи, что ждет меня в пути.
— Вижу, высокие материи тебя не занимают. Хорошо. Ты заключил союз с Дурмастом — смелое решение. Он злодей без чести и совести, убивавший на своем веку и мужчин, и женщин, и детей. Он не отличает добро от зла и предаст тебя, ибо не понимает, что такое дружба. За тобой охотится Кадорас Тихий, Человек со Шрамом, — он не менее опасен, чем ты, непревзойденный мастер меча и лука. Черное Братство гонится за тобой, ибо им нужны доспехи Ориена и твоя смерть, а вагрийский император послал на твои розыски отряд головорезов за то, что ты убил его племянника.
— Я его не убивал.
— Верно. Это подстроил Каэм.
— Продолжай.
Хеула уставилась в блюдо с водой.
— Смерть караулит тебя со всех сторон. Ты завяз в самой середине тенет судьбы, и пауки приближаются.
— Но добьюсь ли я удачи?
— Это зависит от того, что ты понимаешь под удачей.
— Обойдемся без загадок, Сеула. Я спешу.
— Хорошо — но знай, что в пророчествах многое зависит от толкования. Ясно там ничего не говорится. Если ты метнешь свой нож в чащу леса, есть ли вероятность, что он убьет лису, передушившую моих кур?
— Нет.
— Это не совсем так. Закон вероятности гласит, что это возможно. Вот и прикинь, какая задача стоит перед тобой.
— Почему это выпало именно мне, Хеула?
— Я не впервые слышу этот вопрос. Если бы с меня снимали год всякий раз, как мне его задают, перед тобой сидела бы молодая красотка. Но ты спросил честно, и я отвечу. В этой игре ты — средство, ускоряющее ее ход. Благодаря тебе в мир явилась новая сила. Она родилась в тот миг, когда ты спас священника. Сила эта бессмертна и будет совершенствоваться до конца времен — но о тебе, Нездешний, не вспомнит никто. Пыль веков сокроет тебя.
— Мне это безразлично — но ты не ответила на мой вопрос.
— Верно. Почему ты? Потому что ты один имеешь шанс, хотя и слабый, изменить ход истории этого народа.
— А если я откажусь?
— Вопрос не имеет смысла — ты не откажешься.
— Почему ты так уверена?
— Честь — твое проклятие, Нездешний.
— Скажи лучше — благословение, — Не в твоем случае. Она погубит тебя.
— Странно — а я-то думал, что буду жить вечно.
Он встал, чтобы уйти, но старуха жестом остановила его.
— Одно тебе скажу: остерегайся полюбить жизнь. Твоя сила в том, что ты не боишься смерти. Власть Хаоса многолика и не всегда заключается в острых клинках.
— Я не понимаю.
— Любовь, Нездешний. Остерегайся любви. Я вижу рыжеволосую женщину, которая принесет тебе горе.
— Я ее больше не увижу, Хеула.
— Кто знает? — проворчала старуха.
Как только Нездешний ступил за порог, слева от него мелькнула какая-то тень. Он пригнулся, и над головой у него просвистел меч. Упав плечом вперед, он привстал на колени, и его нож, пролетев по воздуху, вонзился нападавшему в горло. Враг упал на колени, выдернул нож — из раны хлынула кровь, и он рухнул ниц, уже бездыханный. Нездешний огляделся и подошел к убитому — этого человека он видел впервые.
Он вытер нож и убрал его на место. Хеула вышла на порог. — С тобой опасно знаться, — хмыкнула она. Он впился глазами в ее морщинистое лицо:
— Ты знала, что он здесь, старая ведьма.
— Да. Удачи тебе, Нездешний. Будь осторожен.
Нездешний ехал на восток. Лес здесь стоял стеной, и воин держал арбалет наготове, пристально вглядываясь в чащу. Ветви переплетались над головой, солнечные лучи едва пробивались сквозь листву. Через час он повернул на север, чувствуя, как сводит шею от напряженного ожидания.
Кадорас — не тот человек, от которого можно просто отмахнуться. Его имя в темных притонах всех городов произносят не иначе как шепотом: Кадорас Тихий, Прерыватель Снов. Говорят, что хитростью с ним не сравнится никто, а жестокостью — лишь немногие. Впрочем, Нездешний пропускал эти россказни мимо ушей, зная, как может приукрасить молва самое невинное деяние.
Уж он-то понимал Кадораса, как никто другой. Он, Нездешний, Похититель Душ, Меч Хаоса.
Сказители слагали жуткие истории о нем, странствующем убийце, неизменно приберегая их напоследок, когда огонь в очаге уже догорает и посетители таверны собираются по темным улицам идти домой. Нездешний не раз сидел незамеченный в углу, слушая рассказы о своих злодеяниях. Вначале шли сказки о славных героях, прекрасных принцессах, замках с привидениями и блистающих серебром рыцарях — но, когда спускалась ночь, рассказчики подбавляли страху, и люди, расходясь по домам, с опаской вглядывались во тьму, где им чудились Кадорас Тихий или Нездешний.
То-то заплясали бы от радости сказители, услыхав, что Кадораса наняли навеки прервать сон Нездешнего!
Нездешний повернул на запад вдоль линии Дельнохских гор и скоро въехал на большую поляну, где стояло около тридцати повозок. Мужчины, женщины и дети завтракали у костров, а Дурмаст расхаживал между ними, собирая деньги.
Выехав из леса, Нездешний успокоился и рысью двинулся к лагерю. Он разрядил арбалет, ослабил обе тетивы, повесил оружие на пояс и слез с седла. Дурмаст с двумя седельными сумками, перекинутыми через плечо, помахал ему рукой, закинул свою поклажу в ближайший фургон и подошел к приятелю.
— Здорово, — усмехнулся он. — На этой войне можно неплохо заработать.
— Это беженцы?
— Да, едут в Гульготир со всем своим добром.
— Как их угораздило довериться тебе?
— По глупости, — с еще более широкой ухмылкой сказал Дурмаст. — В наши дни запросто можно разбогатеть!
— Не сомневаюсь. Когда отправимся?
— Мы только тебя и ждали, дружище. Шесть дней до Гульготира, потом по реке на северо-восток — итого недели три. Потом Рабоас и твои доспехи. Проще простого, не так ли?
— Проще некуда — все равно что змею подоить. Ты слышал, что Кадорас в Скултике?
