За его натянутой беспристрастностью Джиана разглядела критику. Декадо не справился даже с таким простым поручением, сделав именно то, от чего она его предостерегала. Пора отправить его в отставку. Однако он не таков, как другие ее фавориты, и не смирится с опалой. Ну что ж, тогда придется лишить его жизни. Когда Мемнон приедет, она это обсудит с ним.
— Ты приготовил мне ванну? — спросила она Унваллиса.
— Да, ваше величество, вода уже греется. Только... — Снова этот встревоженный взгляд.
— Что «только»?
— Есть нечто, что вам следовало бы увидеть безотлагательно.
— Показывай, — приказала она, и он с новым поклоном повел ее вниз, в библиотеку. Позади этой длинной комнаты помещался маленький, без единого окна, кабинет Ландиса Кана. Там горела лампа, стояла невыносимая духота. На письменном столе лежал какой-то рисунок, вставленный в рамку. Впервые за несколько веков Джиана испытала потрясение, настолько сильное, что у нее задрожали колени. Опершись о стол, она смотрела на лоскут татуированной кожи.
— Он нашел Скилганнона, ваше величество. И, думаю, вернул его к жизни.
Она нежно провела рукой по изображению орла на коже.
— Возрожденный?
— Больше того. В записях Ландиса сказано, что Гамаль нашел душу Скилганнона.
Джиана постаралась скрыть свои чувства. Одна картина в ее памяти сменялась другой, но она не подала виду и сказала спокойным, как всегда, голосом:
— Все это крайне любопытно. Вернемся к этому позже. Сначала я приму ванну. Пошли всадника встретить Черную Колесницу. Мемнон должен быть здесь к вечеру.
На свинцовых ногах она прошла за Унваллисом в купальню. Там суетились солдаты, наполняя горячей водой мраморную, с голубыми прожилками ванну. Унваллис, понюхав стоявшие на полке кувшинчики с ароматными маслами, остановился на запахе лаванды и вылил немного в ванну. Вода доходила лишь до второй ступеньки из четырех. Унваллис, потрогав ее, тут же отдернул руку и сказал солдатам:
— Подбавьте холодной.
Джиана вышла на широкий балкон с видом на горы. Сняла свой рогатый шлем, поставила его на плетеный столик. Длинные черные волосы рассыпались по плечам. Ей о многом хотелось бы спросить, но она не желала показывать, как сильно волнует ее возрождение Скилганнона. Своей слабости нельзя выдавать никому — даже такому преданному человеку, как Унваллис.
Она хорошо помнила свое последнее свидание с Олеком Скил-ганноном. Он стоял высоко на крепостной стене после жестокого поединка с предателем Бораниусом. Та сумасшедшая со своим черным арбалетом тоже явилась туда. Она попыталась броситься со стены, но Скилганнон прыгнул следом, поймал ее на лету, а другой рукой успел ухватиться за крепостной зубец. Джиана бросилась к ним. Скилганнон держался, но женщина своей тяжестью неотвратимо тянула его вниз.
— Отпусти девушку, и я тебя вытащу, — крикнула Джиана.
— Не могу.
— Будь ты проклят, Олек! Вы умрете оба!
— Она одна выжила... из всего Пераполиса. — Из его ободранных пальцев сочилась кровь.
Джиана перелезла через край, стала коленями на карниз и обхватила одной рукой его запястье.
— Теперь мы все свалимся, полоумный!
Вес женщины внезапно уменьшился. Джиана взглянула вниз и увидела Друсса-Аегенду. Он вылез из окна Верхней Палаты и поддерживал потерявшую сознание девушку.
— Отпускай, парень! Я держу ее.
Скилганнон, освободившись от груза, вылез наверх. Джиана, последовав за ним, взяла его за руку и стала вытирать кровь с его израненных пальцев.
— Мы чуть не погибли оба. Стоило ли? — тихо сказала она.
— Стоило ли это жизни королевы-колдуньи и Проклятого? Полагаю, что да.
— Ты все так же глуп, Олек. У меня нет времени на глупцов, — резко бросила она, но уходить не спешила.
— Простимся, — сказал он.
— Не хочу. — Она обняла его за шею и поцеловала в губы. В это время на крышу поднялся Маланек с несколькими солдатами. Они остановились на почтительном расстоянии.
— Какие же мы глупые оба, — прошептала Джиана.
Она сошла вниз и оглянулась один-единственный раз, отъезжая от крепости. Скилганнон все так же стоял на стене рядом с Друссом.
Больше она ни разу его не видела, хотя и продолжала следить за его судьбой.
Под конец, узнав, что он готовится к войне со згарнами, она двинула на них наашанскую армию и нанесла им серьезный урон. Это, полагала она, даст Скилганнону возможность выжить.
При жизни Джиана так и не узнала, преуспела ли она в этом. В ночь после битвы ей стало плохо. Боль разлилась в груди, захватив левую руку. Ее уложили в постель, и в какой-то миг, хотя она этого и не помнила, ее жизнь угасла.
Она вздрогнула, вспомнив страшное время, которое провела в Пустоте.
