животному размером с лошадь. Огражденная территория не просматривается – выглядывают лишь верхушки двускатных крыш. И тишина.
Выбрав удобное дерево, я забрался на несколько метров вверх и с этой позиции смог изучить внутреннюю территорию деревни. Изучать особо нечего: восемь низких, будто вросших в землю домов с потемневшими двускатными крышами, жмущиеся к ним какие-то сараи, колодец по центру – даже деревянное ведро под аккуратным навесом разглядел. Ни человека, ни собаки, ни коровы – лишь одинокая курица бродит.
Может, жители по делам пошли? На поле работать или еще куда? Кстати, так оно, наверное, и есть: крестьянам в разгар дня дома делать нечего. Они ведь пашут от зари до зари.
А вдруг здесь живут не крестьяне? Серьезных полей не видно, а из огородов только несколько несолидных грядок у реки. Раз не видно – значит, они далеко: отсюда не разглядеть. Может, их лес от меня закрывает. А какой смысл заниматься земледелием вдали от деревни? Смысл простой: им занимаются там, где имеется плодородная земля. А вот саму деревню строят в месте, удобном для жизни; в данном случае еще и для обороны. Частокол ведь не от бурундуков поставлен – от простого зверья забора хватит. Следов серьезных монстров за время странствий не заметил, так что сомневаюсь, что здесь водятся динозавры. А народ здешний явно чего-то опасается: вон как расположились – в излучине речушки… с трех сторон вода прикрывает. Да и берега там высокие – нелегко забираться при штурме. Живут как в крепости, а хозяйство держат в стороне. На рыбалку за пять кэмэ им ведь не лень бегать? Так же и с остальным.
Раз население отправилось на работу, внутри, судя по отсутствию серьезного движения (единичная курица не считается), остались только древние старики. Максимум – сторож сидит за воротами. Стоп, а дети? Ну… старшие тоже на полях пашут, а кто помладше – в лесу малину собирает. Какая малина? Ягод же еще нет, сам видел. Ну… тогда жимолость или грибы. Да и какая мне разница, что они там заготавливают, – пусть хоть шишки на сосновое варенье.
Спустился вниз. Попугай, согнанный при карабканье на дерево, тут же вернулся на законное место – передвигаться самостоятельно он теперь считал ниже своего достоинства.
– Так, зеленый, готовься – если что, придется быстро сматываться: мы выходим к людям.
Выбравшись из лесу, медленно направился к деревне, всем своим видом демонстрируя, какой я положительный и безобидный, – вдруг сторож в щелочку поглядывает, поглаживая ложе взведенного арбалета. Подойдя ближе, заметил новую деталь: ворота подпирала увесистая палка. Вроде бы так раньше в деревнях делали, когда дома никого не оставалось… хотя и не уверен. Это что получается: все здешнее население куда-то дружно убралось?
Остановившись в нескольких шагах от ворот, деликатно кашлянул, подсказывая вероятным наблюдателям, что готов к диалогу. Ввиду странностей с овладением местным языком, я мог им сказать лишь то, что услышал от попугая. Не думаю, что фразы вроде «Плевки ходячие» помогут в налаживании дружеских отношений, – вот и пришлось прибегать к неопределенным звукам, провоцируя на ответ. Тишина. Вздохнув, прибегнул к помощи русского языка:
– Здравствуйте! Я – мирный путник! У вас не найдется несколько миллиграммов изотопа криптона восемьдесят шесть и чего-нибудь пожрать?!
Опять тишина. Они надо мной издеваются, что ли? Или заманивают? Или побежали в амбар за бочкой с изотопами? Зеленый тоже решил внести вклад в диалог и зловеще предложил:
– Предадим всех огню?
– Потише ты – сила сегодня не на нашей стороне! Хотя идея мне понравилась…
Попугай, видимо, сочтя мои слова сигналом к началу атаки, взлетел, исчез за частоколом. Реакции на этот авианалет не последовало – я уже не верил, что в деревне имеется хоть одна живая душа.
Ворота оказались не заперты – я раскрыл их легко, но с жутким скрипом: наверное, даже на побережье было слышно. Никто на шум не появился – все так же тихо.
Осторожно вошел, огляделся – ничего нового не усмотрел. Те же домишки-сараи, одинокая курица и классическое деревенское амбре – запахи сена и навоза.
«Хозяин, здесь никого нет! Ура! Мародерство форева! Хватаем все, что унесем, – и ходу, пока нас не застукали!»
Придерживая жабу за поводок, неспешно обошел деревню по периметру. Никого не встретил, если не считать той самой курицы-одиночки, проворно умчавшейся от меня за угол. Частокол цел – ни брешей, ни перекошенных бревен. Избы, несмотря на темный цвет стен и теса на крышах, оказались новыми – просто древесина чем-то обработана. Явно не заброшенные, хотя и несовременной конструкции, – слишком низкие; далеко распластавшиеся скаты опускаются почти до земли, образуя навесы для поленниц; стены засыпаны по самые окошки. Окошки, кстати, затянуты мутной пленкой неизвестного происхождения – стекла или слюды нигде не заметил.
Наконец решился заглянуть в первый дом. Отличий от встреченной ранее хижины нашел немного – внутри так же пусто. Голые топчаны из небрежно отесанных расколотых бревнышек; столы из такого же материала; печи из камней и глины, без дымоходов; потолки черны от сажи. Никаких признаков еды и ценных предметов – даже разбитого горшка не нашел.
В остальных домах дела обстояли аналогично – пропавшие жители, похоже, утащили с собой абсолютно все. В сараях дела ничем не лучше: я нашел там лишь навоз, солому и сено – ничто из этого богатого списка мою жабу не соблазнило. Вот так облом…
Из ценного имущества здесь остались лишь дома и частокол… ни то, ни другое мне даром не нужно. Деревню обнесли подчистую. Ни малейших следов паники или спешки – здешние куркули медленно, без суеты, погрузили все материальные ценности на телеги и уехали, оставив меня ни с чем. Они не на поля свои уехали – они вообще уехали. Не верю, что после такого решат вернуться. Ждать их бессмысленно…
Хотя кое-что они все же для меня оставили. Оглядевшись, заприметил ту самую курицу – глупая птица бродила возле колодца, время от времени что-то поклевывая. Мой вчерашний ужин состоял из поджаренных лягушек, сегодня на завтрак было то же самое с десертом из жимолости – после первой пробы ягод негативных последствий не последовало, вот и решился. С меня такой диеты хватит: этим вечерком полакомлюсь курятиной…
При моем приближении птица насторожилась и отошла в сторону, уступая дорогу. Но я подкорректировал курс, продолжая идти на сближение. Курица оказалась не столь уж безмозглой – быстро сложила два плюс два и с паническими воплями принялась спасаться от преследователя. Ну а я начал за ней гоняться, позабыв про все остальное, в том числе и про бдительность, – в очередной раз сглупил.
Когда мне после долгих и героических усилий удалось загнать паникующую птицу в угол между домом и сараем и я уже почувствовал во рту вкус хорошо прожаренной куриной грудки, за спиной лязгнули металлом и как-то нехорошо всхрапнули – почти как тот медведь перед атакой.
Голова тут же услужливо нарисовала хреновый образ: ко мне подкрадывается окровавленный топтыгин с железными когтями и титановыми клыками.
Похолодев, обернулся, инстинктивно отступая вслед за курицей, – все в ту же ловушку из стен. Черная лошадь с белым длинным пятном на голове – храпела, надеюсь, она. В седле – всадник: коренастый мордатый мужик с небрежно обрезанной бородой, топорщащейся над опущенным нижним забралом. Раз имеется забрало (даже два – они будто пасть образуют: даже зубы стилизованные имеются), то, само собой, есть и шлем – основательная железная полусфера. И вообще много чего имеется: сложное металлически-кожаное сооружение, прикрывающее все тело; кольчужная юбка из больших колец, свешивающаяся ниже; огромное толстое копье со зловещим крюком ниже наконечника, удерживаемое в вертикальном положении. И очень недобрый взгляд, устремленный на меня.
Прикинув радиус поражения копья и свою тактически проигрышную позицию, я понял, что с этим «Конаном-варваром» надо обязательно подружиться (любая альтернатива нежелательна).
Подняв правую руку, продемонстрировал раскрытую ладонь, улыбнулся – полный набор интернациональных жестов миролюбия. Сказать при этом ничего не сказал – все по тем же лингвистическим причинам. «Конан» дружить не стал, зычно выкрикнул:
– Сюда все – гляньте, что я нашел.
Зрители появились очень быстро – еще парочка аналогично экипированных мужчин, таких же бородатых и мрачных. Я погрустнел еще больше – тут и так шансов не было, а уж с тремя…
