восток, а потом на юг к Эборакуму.
– Зачем ему выбирать окольный путь? – спросил Морет. – Это же только увеличит для него опасность.
В глазах Кэля блеснуло презрение, но он ответил невозмутимо:
– Викторин не дурак, братец. Он знает, что мы пошлем погоню на юго-восток, и таким маневром выиграет время. Придется воззвать к Горойен.
Морет кашлянул и заерзал на сиденье. Эльдаред промолчал.
– Есть ли у нас выбор, отец? – продолжал Кэль.
– Выбор? – гневно перебил Морет. – Еще один мертвый бригантский младенец для этой мерзкой бабы?
– А сколько бригантских воинов падет под стенами Эборакума, если мы не заручимся помощью Ведьмы? – возразил Кэль. – Верь я, что это принесет нам победу, я бы принес в жертву Ведьме хоть сотню младенцев.
– В чем-то Морет прав, – негромко сказал Эльдаред. – В этой смертельной игре я хочу властвовать над событиями. Туманные Чары могут послужить на пользу нам, но какой ценой? Думается, она ведет свою игру. – Он откинулся в кресле и уперся подбородком в сложенные домиком ладони. – Дадим охотникам еще два дня на поимку дружинников. Если они потерпят неудачу, я воззову к Горойен. Ну а мальчишка… наверное, его труп стынет где-то под сугробом. Тем не менее пошли в холмы Алантрика.
– Ему это не понравится! – засмеялся Морет. – Послать Королевского Бойца за сбежавшим мальчишкой!
– Что ему нравится и что не нравится, решаю я, – сказал Эльдаред. – Это относится и к тебе. А весной у Алантрика будет достаточно случаев показать свое искусство бойца.
– А как же Меч? – спросил Морет.
Глаза Эльдареда блеснули, лицо потемнело.
– Не смей напоминать мне о нем! Никогда!
Викторин сидел возле узкого окошка харчевни и смотрел на развалины Стены Антонина, построенной много севернее грозных укреплений Адриана и протянувшейся от берега до берега на сорок с лишним миль.
Стена эта была сложена из торфяных брусков поверх каменного основания, и ее руины казались молодому римлянину зримым воплощением упадка Римской империи. Триста лет назад тут несли бы дозор три легиона и через каждую римскую милю стояла бы крепость.
Теперь тут вольно гулял ветер и царило почти полное безлюдье, если не считать деревушек вроде Норчестера у торговых дорог. Он прихлебывал пиво и искоса поглядывал туда, где Гвалчмай и Карадок сидели рядом чуть в стороне от бригантов, коренных местных жителей. Трое дружинников пробирались на юг уже девять дней. По дороге им удалось купить провизию и одежду у греческого купца.
Викторин теперь был облачен в длинное шерстяное одеяние и меховую куртку сборщика заказов. С плеча у него свисала кожаная сумка, в которой лежали стило, пергамент и письмо Публия Аристарха, удостоверявшее, что он Вар Сенека, сборщик заказов из Эборакума.
Хозяин харчевни, пожилой римско-британский ветеран, опустился на скамью рядом с Викторином.
– Как скоро доставят товары, которые я закажу у тебя? – спросил он.
– Они будут здесь на вторую неделю весны, – ответил Викторин, всей кожей ощущая близкое соседство бригантов. – И, конечно, зависит это от того, что тебе требуется, – продолжал он. – Для галльских вин год выдался плохой, и привозят их мало.
– Ну, соль мне куда нужнее галльских вин, – сказал хозяин. – Дичи в холмах хоть отбавляй, да как без соли сохранить мясо? А сколько твой торговец берет за соль?
Викторин глубоко вздохнул. Он никогда хозяйством не занимался и понятия не имел ни о чем подобном.
– А сколько с тебя запрашивали в этом году? – спросил он.
– Шесть сестрицей за фунт. Пять, если я возьму все и сам продам в розницу.
– Расходы возросли, – вздохнул Викторин, – и, боюсь, такая цена мне не подойдет.
– А какую запросишь ты?
– Шесть с половиной. Но если ты соберешь заказы с окрестных деревень, я сделаю скидку. За десять проданных мешков один будешь получать бесплатно.
– И как у вас, торговцев, духу хватает заламывать такие цены! Другое дело, будь у нас война. Дороги же сейчас безопасны как никогда.
– Ту друг, не видишь дальше своих краев. Может, в земле бригантов дороги и безопасны, но на юге-то идет война – и плакали наши прибыли.
Высокий воин – бригант с глубоким рубцом поперек щеки, встал из-за стола и подошел к Викторину.
– Я тебя прежде не видел, – сказал он.
– А что тут странного? – возразил Викторин. – Или ты часто бываешь в Эборакуме?
– Ты больше смахиваешь на воина, чем на сборщика заказов.
– Но, собирая заказы, друг мой, денег я получаю больше и с меньшей опасностью.
– И ездишь один?
– Как видишь. Ведь денег же при мне нет. Кто станет нападать на сборщика заказов? Ведь куда сподручнее выждать, когда я доставлю товар, и подстеречь фургоны на обратном пути.
Бригант кивнул, но его настороженные голубые глаза продолжали сверлить молодого римлянина. Потом он вернулся к своим товарищам, а Викторин возобновил разговор с хозяином харчевни, незаметно следя за бригантом.
– Задира с рубцом теперь уставился на Карадока с Гвалчмаем.
– Откуда вы? – спросил он.
– С юга, – ответил Карадок.
– Ты белы, а?
Карадок кивнул.
– То-то рыбой завоняло.
Его приятели захохотали, Карадок покраснел, но заставил себя отвести глаза от задиры.
– Как-то я поимел женщину бельгов, – продолжал Рубец. – Брала она медяк. И была очень на тебя похожа. Может, она тебе матерью доводится?
Гвалчмай перегнулся через стол и вцепился Карадоку в плечо, а воин ухватился за меч.
– Может, и доводится, – негромко сказал Гвалчмай. – Помнится, ей нравились скоты.
Рубец вскочил со скамьи.
– Не стоило бы задираться в чужих краях.
– Так уж я воспитан, – сказал Гвалчмай, плавным движением поднявшись со скамьи. – Меня учили всегда затыкать пасть тявкающей собачонке.
Железные клинки с шипением вырвались из ножен.
Гвалчмай опрокинул стол и отскочил вправо, обнажив свой гладий. Карадок, выставив меч перед собой, шагнул влево.
– Вшестером на двоих, – ухмыльнулся Гвалчмай. – Чего же еще ждать от бригантов?
– Цель битвы – победа, – объявил Рубец. Глаза у него блестели, лицо налилось кровью.
Левая рука Карадока метнулась к поясу, сжала рукоятку тяжелого кинжала, и в тот миг, когда бриганты были готовы атаковать, кинжал просвистел в воздухе и вонзился в горло Рубца под подбородочным ремнем его бронзового шлема. Верзила рухнул с булькающим криком, а Карадок с Гвалчмаем ринулись на его товарищей, рубя наотмашь.
Викторин выругался, выхватил гладий из-под одеяния, прыгнул к дерущимся и погрузил лезвие в спину коренастого бриганта. Харчевня содрогнулась от какофонии боя – железо гремело о железо, железо с чавканьем погружалось в плоть. Через несколько секунд все было кончено. Викторин сразил двоих противников, как и Гвалчмай. Карадок разделался со своим и опрокинулся на пол. Викторин упал рядом с ним на колени, в отчаянии глядя на меч, торчащий из живота бельга.
– Думается, он меня прикончил, – пробормотал Карадок, скрипнув зубами от боли.
– Боюсь, что так, – печально согласился Викторин.
