Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

Обладатель Кубка СССР 1975 г. За сборную СССР провел 34 матча, забил 6 голов. За олимпийскую сборную СССР сыграл 3 матча, забил 2 гола. Бронзовый призер Олимпийских игр 1980 г. Участник чемпионата мира 1982 г. Чемпион Европы 1976 г. среди молодежных команд.

Главный тренер клуба «Таврия» (Симферополь) (1991), клуба «Пюник» (Ереван) (1994–1995, 2000–2006), сборной Армении (1996–1997).

– Бесков пригласил Хорена сначала в олимпийскую сборную, а потом и в первую. Константин Иванович души в нем не чаял. А все потому, что Оганесян, импровизатор в игре, обладал очень хорошей техникой. И в этом плане чем-то напоминал другого любимца Бескова – Черенкова.

Главное – в сборной пара Гаврилов – Оганесян считалась уникальной по взаимопониманию в игре, жизни и даже быту. Они разряжали любую серьезную ситуацию. Юрий при этом выглядел искусней, а Хорик – естественней. Он плохо говорил по-русски. И для кого-то это становилось проблемой. Но Хорик это превратил в забаву для всех. Он так коверкал слова, что каждое устроенное им представление у партнеров по сборной вызывало кучу положительных эмоций.

– Главное (сам очевидец, будучи вашим гостем на базе в Новогорске летом 1982-го) – он не обижался, когда чуть ли не все вокруг по-доброму смеялись над ним.

– До сих пор с улыбкой вспоминаю легкий, жизнерадостный характер Оганесяна. Не могу забыть фразу, которую он, ожидая в штрафной верховую передачу, по частям выкрикивал Гаврилову: «Юра! Голова! Бей!»

– Оба ярких бомбардира блистали и на чемпионате мира-1982.

– Во время пяти «испанских» встреч Константин Иванович дважды (в матчах против команд Бельгии и Польши) выпускал на поле Оганесяна, доверив ему играть с первой и до последней минуты. На замену он выходил, по-моему, однажды.

Как игрок Хорен мне чем-то напоминал потом Лоськова в его лучшие годы выступлений за «Локо». Оганесян не только много забивал (118 голов – 29-й в «Клубе Г. Федотова». – Прим. Г.К.), но и организовывал атаки. В «Арарате» вся игра шла через него.

Не могу забыть гостевой матч со сборной Португалии (13 ноября 1983 г. – Прим. Г.К.), когда французский судья «убил» сборную Лобановского, назначив в конце 1-го тайма несправедливый 11-метровый. Оганесян мог позже стать героем встречи: на последних минутах получил великолепную возможность забить, но лужи на поле не позволили ему реализовать явный эпизод.

Забей он тот судьбоносный гол, счет стал бы ничейным, и этого было бы достаточно, чтобы сборная поехала на чемпионат Европы. Но, с другой стороны, как можно было добиться желанной победы, если за 90 минут игры нашим футболистам удалось создать лишь единственный момент для взятия ворот противника? Да и в том эпизоде мяч попал к Оганесяну лишь потому, что местный защитник не смог дотянуться до высоко летящего мяча.

– Помня о «казусе Кипиани», хочу узнать, как Валерий Васильевич относился к «инопланетянину» с армянской фамилией в сборной СССР, фактически прописанной в Киеве?

– Как-то Лобановский объявил дату начала централизованной подготовки команды в Новогорске. Чтобы узнать и сравнить исходные параметры состояния здоровья футболистов, во второй половине того же дня специально приехавшая медбригада проводила углубленное врачебно-психологическое обследование.

Оганесян появился на базе поздно вечером уже после осмотра, за что его наказали солидным денежным штрафом. Хорен объяснил опоздание авиарасписанием. На что главный тренер резонно заметил, что билет на нужный рейс надо бронировать заранее.

– Кстати, когда стали практиковать штрафы за опоздания, нарушения режима, невыполнение указаний тренерского штаба?

– Я начал работать в футбольной сборной в 1965-м. Уже тогда наказывали рублем.

– А куда направляли собранные средства?

– В советскую эпоху, когда национальная команда выезжала за границу, нужно было приобретать сувениры для принимающей стороны – матрешки, значки… В Спорткомитете СССР, составляя смету, предусматривали подобные расходы, но денег выделяли маловато.

Кроме того, в то время – как, впрочем, в некоторых случаях и теперь – возникала порой необходимость проведения таких медобследований, которые мы не в состоянии были обеспечить в сборной. Собирать деньги с игроков несолидно. Поэтому штрафы шли еще на оплату медуслуг. Даже в годы работы Садырина и Игнатьева, когда нужно было дополнительно приобретать дорогие препараты, использовалась общая казна.

Замечу, что расход собранных таким образом средств всегда контролировался очень строго. Обычно их хранитель – кто-то из игроков или капитан команды. В «Локо» такая обязанность лежала на Евсееве. Знали бы вы, как часто мы на него злились, потому что выпросить у него лишний рубль – требовались титанические усилия. В сборной же, когда требовались какие-то суммы, за санкцией обращались сначала к главному тренеру.

– Вернемся к Оганесяну. После того как Малофеев отказался от «старичков» в сборной (Блохин, Чивадзе, Оганесян…), Хорена отодвинули от большого футбола и армянские власти. Некогда успешного капитана «Арарата» обвинили в сдаче принципиального матча против бакинского «Нефтчи» – большего проклятия от соотечественников трудно «заработать».

Отчаявшись, Оганесян согласился на предложение Бескова о переходе в «Спартак». Однако в день посвященного этому кадровому вопросу заседания Федерации футбола СССР в «Труде» появился заказной фельетон «Погасшая звезда», заморозивший карьеру Хорена.

Спустя несколько лет, временно покинув Москву и став собкором «Труда» по Армении (1989–1992), я попытался восстановить справедливость и таким образом «отмыть» блестящего футболиста и профсоюзную «многотиражку» (тогдашние 20 миллионов экземпляров – не шутка, а попавший в «Книгу Гиннесса» рекорд!) от «джинсы» моего покойного коллеги-предшественника.

По этому поводу специально общался с Оганесяном и Симоняном, другими «источниками» информации (аудиозаписи сохранились), но моя новая версия закулисья скандального матча не сложилась: аргументированно опровергнуть «договорняк» оказалось не менее тяжело, как и основательно его соорудить.

Могу подтвердить только правдивость слов Хорена по поводу его месячной зарплаты в середине 1980-х (10 000 рублей) на фоне никем не доказанного слуха о том, что матч против «Нефтчи» он якобы продал за тысчонку. Все познается в сравнении. До учебы на журфаке МГУ я работал на Ереванском алюминиевом заводе (1971–1973). Однажды, воспользовавшись тем, что кассир задержался у сейфа, я получил возможность полистать оставленную у окошка платежную ведомость. Там рядом с моим именем и фамилией обнаружил… футболистов «золотого» состава «Арарата» – Левона Иштояна, Николая Казаряна, Александра Коваленко… В тот день их автографов за свои «трудовые» 100–120 рублей я не увидел, но мне по «секрету» объяснили: «прожиточный минимум» у них складывался после того, как ребята объезжали скопом пяток иль десяток богатейших предприятий армянской столицы.

– Любопытные истории вы «накопали». Насколько я понял, у вас есть свой образ Оганесяна. Несмотря на то, что Хорик попадал в разные переплеты, он вернулся-таки на поле. После вынужденного ухода из «Арарата» ему пришлось браться за любую работу. Одно время Оганесян даже готовил заводскую команду, где выступал играющим тренером. Затем играл за «Пахтакор» и какой-то ливанский клуб. Наконец, стал чуть ли не владельцем одного из футбольных клубов Армении.

– Кстати, в одном из интервью Оганесян добрым словом упомянул вас: «Играл за «Пахтакор», когда давний знакомый, Хадзипанагис, предложил в Греции хороший контракт. Через три дня вылетать, осталось сыграть с киевским «Динамо». И минуты за три до конца Лужный сзади так под меня подкатился, что я сразу понял: от «ахилла» ничего не осталось. Конец карьеры. Динамовский врач Малюта сказал: «Полетишь с нами в Киев спецрейсом – там и прооперируешься. Я позвонил Мышалову, тот посоветовал: если есть возможность в Греции оперироваться, лучше туда. Полетел в Афины, Блохин в аэропорту встретил. «Что хромаешь?» К врачу «Олимпиакоса» устроил – так меня заштопали, что лучше прежнего стало».

– Приятно, что Хорик все помнит, а я об этом эпизоде подзабыл. А когда он учился в ВШТ, помню,