Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах

трус и слабак».

– Это правда! В результате чего тренеры – тот же, скажем, Бесков – сразу проверяли на себе истинность мудрой поговорки, которая гласит: «У победы много родственников, а поражение всегда сирота».

– Очень хорошо, что вы затронули эту тему. Тут, полагаю, будет как раз к месту сослаться на размышления Константина Ивановича. Вот что он сказал семь лет спустя в интервью «Советскому спорту»: «Если бы меня спросили: какая на свете самая неблагодарная профессия, не задумываясь, ответил – тренер. Кажется, еще два часа назад ты был непревзойденным, непререкаемым авторитетом. Обменяться с тобой рукопожатием считал за честь очень высокий чиновник, который и взглядом не каждого одарит. Твою фамилию, объявленную по стадиону, и расслышать было непросто, ибо уже после имени трибуны взрывались и грохотали. И ты расхаживал по раздевалке, взад-вперед, искоса посматривал на свое «войско», подобно полководцу перед решающим сражением. (Впрочем, для полководцев и тренеров второстепенных сражений не бывает.) Но смотрите, как изменилась декорация за каких-то два часа»…

– Ну, и это в точку! Декорация в подобных случаях менялась разительно. В этом плане все происходившее осенью 1982-го вокруг сборной и ее главного тренера – классика. Однако при этом надо знать твердый характер Бескова…

– Вот об этом мне и хотелось поспрашивать. Ведь известно, что многие люди после подобных поражений замыкаются в себе, становятся нелюдимыми, загоняя боль внутрь. Как Бесков пережил отставку?

– Ну, Константин Иванович умел «держать удар». И потом знал себе цену. Другие, кстати, тоже. Я, например, считаю: как в искусстве, так и в футболе, есть отечественные классики. Бесков – один из них. Да, не все у него проходило ладно, мог ошибаться, с ним очень непросто работалось. Но никто никогда не мог сказать: человек занимается не своим делом или работает спустя рукава.

– Да и как можно было такое говорить, после того как в конце 1970-х он спас «Спартак»? Не припомню тогда ни одной посвященной ему в прессе публикации, где бы не писалось о железной выдержке и спокойной мудрости Бескова, о его глубоком, до самых тончайших деталей, понимании игры и безоговорочной преданности футболу…

– Так вот в свой клуб и вернулся Константин Иванович после отставки в сборной. «Первый удар» выдержал без меня, когда проиграли испанцам в Мадриде финал Кубка Европы-1964. Его сняли и обвинили черт-те в чем. Другой мог и сломаться. А он продолжал работать, делом доказывая, чего он, Бесков, стоит. Не знаю, как часто он тогда оглядывался в прошлое. Но, судя по тому, как умело находил молодые дарования и работал с ними, всегда больше думал о будущем.

Один из самых больших тренерских талантов Бескова – потрясающее умение видеть людей в перспективе, правильно определять их возможности. Помню, как-то, когда он переключился на «Спартак», захожу перед игрой в их раздевалку. Смотрю, какой-то парень незнакомый разминается.

– Константин Иванович, – спрашиваю, – кто это?

– Это же Милевский Женя!

– А откуда взялся?

– Из Риги, центральный нападающий.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что, отыскав и получив о нем подробную информацию, Бесков вызвал молодого форварда в Москву и не только заявил на ближайшую игру, но и поставил в основу. Ну, посудите сами: кто такой Милевский – зеленый новичок! А Константин Иванович уже что-то в нем углядел. И не мурыжа, не выдерживая на скамейке запасных, бросил парнишку в бой. В той игре Милевский, по- моему, пару мячей забил.

– Жизненные трудности Бескова не ломали?

– Ничего бесследно не проходит. Но работа его спасала. Правда, сложного характера не меняла: в одном с ним штабе по-прежнему было непросто существовать. Отсюда не раз помянутая способность Константина Ивановича наживать недоброжелателей. По этому поводу байка из 1996 года.

Сижу на своем рабочем месте главврача Управления футбола. Кабинет – один на двоих с Симоняном. Заходит другой, еще более знатный спартаковец – Николай Петрович Старостин: бывая в Спорткомитете, он всегда заглядывал к Никите Павловичу пообщаться. На этот раз разговор о проходившем тогда в стране 2-м туре выборов, где основная схватка шла между Ельциным и Зюгановым.

Симонян с некоторым юморком церемонно спросил гостя:

– Николай Петрович, за кого голосовать собираетесь?

Тот без тени сомнения:

– За Зюганова!

Симонян в изумлении.

– А знаешь почему? – не дожидаясь его вопроса, поясняет Старостин. – Потому что Ельцин похож на Бескова…

Шутка, конечно! Но в ней намек на очень их непростые отношения.

– Странно, но ведь Старостин и Бесков вместе столько лет бок о бок работали в одной команде над тем, чтобы сплотить ребят в коллектив единомышленников, воспитать в каждом истинно спартаковский боевой дух. И вот на тебе – «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»! Когда же это случилось?

– Финал истории имел место в 1988-м. (Но отношения со Старостиным у Бескова, конечно, портились и раньше. И со временем стали выливаться в серьезные конфликты.) Мы тогда вместе – я, Бесков и наши жены – отдыхали в Кисловодске. Чуть позже присоединился и Юрий Павлович Семин. Тем временем в Москве началась заварушка.

Николай Петрович возглавил группу, которая взяла на себя руководство некоего тренерского переворота. Поскольку в группу вошел еще ряд недовольных Бесковым футболистов, сила образовалась немалая. В результате – пока мы наслаждались в Кисловодске заслуженным отдыхом, Константина Ивановича освободили. А на его место поставили Романцева.

Сказать, что сам по себе факт снятия с поста поверг его ниц, – не могу. Бесков на таких поворотах давно закалился. И ни ссор, ни оргвыводов не боялся. Но что его по-настоящему ударило, так это какими методами все было сделано.

– Да, сделано было, мягко говоря, некрасиво. И уж совсем, полагаю, обидно Бескову от того, что подобным образом его место занял Романцев – человек, напомню, которого Константин Иванович отыскал в далеком Красноярске, перетащил в столицу и, преодолев сопротивление многочисленных скептиков, нашел ему новое, новаторское по своему характеру амплуа «нападающего – защитника», в качестве которого тот и преуспел.

– В том-то и все дело! Да, Константин Иванович мог ошибаться. Да, характер у него был не «сахар». Излишне ревниво, чего греха таить, поглядывал на чужие успехи. На того же, например, Симоняна, с которым хоть особую дружбу и не водил, но по-человечески оба были друг другу близки. Да и что ревновать, если все по заслугам?

Никита Павлович – и как игрок, и как тренер – неоднократно становился чемпионом СССР. Константин Иванович подобных результатов не имел. Ну, выиграл первенство страны с московским «Динамо», Кубок страны. И все вроде. Симонян про ревность Бескова знал. И даже не то что с обидой, а скорее с грустью как-то мне посетовал: «Ну чего он выступает? Пусть лучше положит на чашу весов свои результаты и мои!»

Так что при большом желании в Бескове можно было отыскать уйму недостатков. Но, во-первых, у каждого, как говорится, есть свои. А, во-вторых, не менее очевидны его заслуги и то доброе, что он многим сделал. Самое отвратительное – среди последних оказалось немало тех, кто отвернулся от Бескова, как только его лишили поста. И вот это Константин Иванович переживал больнее всего.

Например, как он был искренне потрясен преображением администратора команды Александра Хаджи. Когда Бесков был «на коне», тот, что называется, был «глубоко лично предан». И помимо основных обязанностей, с большим рвением оказывал всяческие услуги не только шефу, но и его семье. Когда же Бескова сняли, у администратора мгновенно словно телефонный шнур обрезали, – даже ни разу не позвонил. Константин Иванович по этому поводу мне ничего не говорил – отмалчивался. Но Валерия