Сердце его вновь обожгла ревность. Было, все было у них с Алексеем, что бы ни говорила Ирина. Потому Шер-Хан в запальчивости и назвал ее «шлюхой», что видел это… Хотя, не самое подходящее время для мук ревности сейчас, а, старик? Да и неактуально уже…
Федор подошел поближе к окну, суеверно стараясь не наступать на многочисленные следы Шер- Хановых остроносых ботинок на снегу, и осторожно выглянул наружу. Да, уж — отсюда до их дома было просто рукой подать! Не хуже, чем с театральной галерки сценическое действие, отсюда даже без бинокля было прекрасно видно, что происходит в тех немногочисленных квартирах, где не были зашторены окна. Вон их дородная соседка Валька, уперев руки в боки — по губам видно, что матерно! — ругается со своим вечно пьяным мужем — алкашом и гармонистом рыжим Витьком, более известным во дворе под кличкой Холодец. Интеллигентные Спеловы с четвертого этажа тихо сидят в креслах и смотрят телевизор. А вон — незнакомая Федору симпатичная девушка из третьего подъезда готовится отойти ко сну и, не предполагая, что за ней наблюдают, натуральнейшим образом раздевается! Вот она скинула халат, завела гибкие руки за спину и расстегнула застежку лифчика… Федор почувствовал, что краснеет, и не без труда заставил себя отвести глаза. Вот так же Шер-Хан наблюдал, как перед тем, как приступить к любовными утехам, парочка сначала разминалась коньячком в зале. Вернее, ждал, пока процесс не перетечет неизбежно в спальню, потому что с этой точки место их пиршества — точно — не просматривается. Хотя — а, ну, стоп! Зато отсюда, оказывается, видно трюмо, стоящее в коридоре, а в нем отражается часть комнаты! Правда, совсем малая часть, из-за надоконной перемычки стола и кресел в зеркале не видно. Вот если бы точка обозрения была на метр ниже… В предчувствии очередного открытия сердце Федора зачастило. Болван, так ведь киллер, ясный крен, не торчал, как ты, столбом, а стоял на коленях, — ты же сам, кретин, фанерочку приметил! Федор присел на корточки и наклонил голову так, чтобы линия взгляда была чуть выше подоконника. Ха, точно — так в зеркале все прекрасно видно! Мелко, правда, ведь к расстоянию от наблюдателя до объекта добавляется двойное расстояние от объекта до зеркала. Но, надо полагать, что в оптический прицел, которого просто не могло не быть на винтовке стрелка, картинка была вполне контрастной! Но, позвольте — Ведь Дерябин говорил, что киллер — человек Куницына! Так что же это получается — Шер-Хан умышленно шлепнул своего босса? Хотя, веры Дерябину, конечно, нет, но даже если сделать невероятное допущение, что Шер-Хан не знал Куницына в лицо, все равно он не мог не видеть, что в квартире не Федор! И, напротив, — Шер-Хан, помнится, сказал, что, мол видел, как Федор «…бабки в чемодане нашел»? А ведь он не мог видеть этого, потому, что Федор штору-то закрыл! Да и трудно представить, чтобы киллер вместо того, чтобы оперативно мотать с места преступления, полтора часа после убийства сидел бы на своей позиции и спокойненько наблюдал за развитием сюжета! Да, мутное какое-то дельце получается, — налицо, что называется, серьезные нестыковочки… Правда, какое это теперь имеет значение, — ведь помочь спасти Ирину это никак не может! Но все равно нехорошо как-то становится от понимания того, что единственный человек, кто кроме Федора на самом знал о деньгах в Куницынском кейсе, была Ирина… М-да, а ведь если абстрагироваться от Ирининого положения сейчас, то к ней, как говорится, возникает ряд вопросов! Например, почему после ухода Федора она не вызвала милицию? И как, собственно говоря, она умудрилась оказаться в лапах Шер-Хана, ведь чтобы захватить ее, тому нужно было как минимум попасть в квартиру? И какую роль Ирина сыграла в исчезновении трупа, ведь, получается, что уборку в спальне делали ее руки? «Господи, да в чем ты ее подозреваешь?! — укорил сам себя Федор. — Решил вину за то, что не остался в квартире, не вызвал сам ментов, свалить на жену?! Ну, красавец! Что она, по твоему, сама в полон бусурману сдалась?!» — «А ты не утрируй! — отмахнулся сам от себя Федор. — Ты вот жил с женщиной больше десяти лет, и выясняется, что ничего, ничего не зал о ней!» Ведь оказалось же, что с Куницыным они — институтские однокашники? И, значит, все эти годы она тебя обманывала! И про то, что Куницын и Дерябин — родственники, знала, но это уже так, мелочь… А что еще в таком случае таила она все это время от мужа? Какие секреты скрыты в ее прошлом? Один-единственный только раз Федор осторожно поинтересовался о происхождении шрамов на ее запястьях. «Никогда больше не спрашивай меня об этом!» — почернев лицом, резко ответила Ирина. Правда, сразу спохватилась, что совершенно ни с того, ни с сего была слишком уж нелюбезна с мужем, извинилась, чмокнула, улыбаясь, в лоб. Но на вопрос так и не ответила. М-да, чего уж там, раньше надо было думать о том, что такие тихие и красивые омуты, как Ирина, для чертей — самое заповедное место…
«Ну, и что? — усмехнулся в лицо Федору тот, второй. — Да не просто ли ты, сделав из матери твоего ребенка какого-то черта с рогами, подводишь базу под то, чтобы с этой минуты больше ничего не предпринимать и ручки сложить? Мол, сделать-то все равно ничего нельзя! Типа — где я вам найду полмиллиона долларов за одни сутки, да еще и в субботу? Оно конечно, ведь это не тебе зверюга — Шер- Хан будет медленно отрезать выступающие части тела. Неприятно, конечно, — совесть, зараза, загрызет, дочке в глаза смотреть будет невмоготу… Но уж лучше так, сопереживающим порядком, чем под ножик-то, да?» Ничего не ответил на это сам себе Федор, потому что стало ему вдруг ужасно тошно и стыдно. И по какому-то мгновенному наитию он вынул из кармана телефон, и набрал тещин номер.
Несмотря на позднее время, Иринина мама сняла трубку на полгудке, как будто дежурила у телефона.
— Здрасьте, Капитолина Павловна! — начал Федор, стараясь, чтобы голос его звучал не очень уж загробно. — Извините, что так поздно…
— Федор? — строго перебила его теща. — Почему звонишь ты, а не Ирина? И почему ваш домашний номер не отвечает, — я телефон оборвала! Вы вообще где? Что-то случилось?
— Нет, нет! — зачастил Федор, не представляя, как теперь выпутаться из ситуации.
На самом-то деле он ведь позвонил затем, чтобы проверить жену, что называется, «на вшивость», используя для этого, как лакмусовую бумажку, дочернюю любовь. Матери и дочери, как правило, любят друг друга и бывают очень близки. Но у Ирины с матерью были вообще совершенно особые отношения. Капитолина Павловна, воспитавшая дочь без отца, любила ее фанатично, самоотверженно и всеохватно. Ирина платила ей тем же. Не было вечера, чтобы они не созванивались и по полчаса-часу увлеченно не общались, как лучшие подруги, на самые разные темы. Поэтому если бы в исчезновении Ирины было «двойное дно», матери она позвонила бы обязательно.
— Нет, нет, все в порядке! — как можно более беззаботно ответил Федор, со странной радостью чувствуя, что со своей теорией попал впросак. — У нас у дома что-то копали, кабель порвали, во всем подъезде не работают телефоны. А у Иры деньги на мобильном еще вчера закончились, а я сегодня зарплату не получил, не смог положить ей на счет. Вот, звоню со своего мобильного узнать, как вы там с Полькой?
— У нас все нормально, — уже более спокойным тоном ответила теща. — Мы с Полиной вечером много читали, она хорошо поела и спит. Вообще девочке у меня нравится, ты же знаешь, Федор. Нужно и вам выбираться из этого вашего Коровина, мы только вчера с Ирой это обсуждали…
— У меня сейчас батарейка сядет, Капитолина Павловна, — мягко перебил тещины излияния Федор.
— Да, да, я понимаю, о чем со мной разговаривать! — оскорбилась теща, и Федор, как воочию представил ее обиженно поджатые губы. — Пока у тебя батарейка не села, дай мне, пожалуйста, Иру на минутку, мы с ней кое о чем вчера не договорили.
— Я еще не дома, — облившись потом, нашелся Федор. — Шеф задержал на работе.
— А-а, — протянула теща, интонационно давая понять, что она-то знает, на какой такой работе задерживаются обычно непутевые зятья. — Ну, хорошо, попроси Ирочку, чтобы каким-нибудь образом позвонила мне завтра, мне нужно посоветоваться с ней по поводу того, что дальше нам с Полиной читать.
— Конечно, конечно, Капитолина Павловна, — заверил тещу Федор. — Она позвонит вам завтра от знакомых из соседнего подъезда. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, Федор, — надменно ответила теща и дала отбой.
«Она обязательно вам позвонит! — сжал зубы Федор, пряча телефон в карман. — Не знаю, как я сделаю это, но она вам позвонит!»
Катя позвонила, когда такси уже подъезжало к Ясеневу, и радостно отрапортовала, что к пиру все готово, только выпить нечего. Федор поразился своевременности напоминания, и в круглосуточном мини- маркете рядом с Катиным домом купил литровую бутылку самой дорогой водки. Катя встретила его в дверях
