голос, звучавший над школой, как симфония самой ночи.
— Очень многое произошло здесь этой ночью. Были совершены судьбоносные выборы, и некоторым из вас сегодня открылись новые жизненные пути. Для других эти пути пока закрыты, свой выбор они сделали давно. Третьи еще ближе подошли к краю пропасти. — Богиня задержалась взглядом на Неферет, которая тут же почтительно склонила голову: — Ты изменилась, дочь. Ты уже не та, что была раньше. Могу ли я по-прежнему называть тебя дочерью?
— Никс! Великая Богиня! Как я могу перестать быть твоей дочерью?
Отвечая Богине, Неферет не подняла головы, так что густая масса медных волос полностью скрыла выражение ее лица.
— Сегодня ты попросила прощения. Зои дала тебе свой ответ. Я дам тебе другой. Прощение — это особый дар, и его нужно заслужить.
— Я смиренно прошу тебя одарить меня этой милостью, — проговорила Неферет, все еще пряча лицо.
— Ты получишь ее, когда заслужишь, — ответила Богиня, резко отворачиваясь от жрицы. Она посмотрела на Фехтовальщика, который почтительно прижал к сердцу сжатый кулак и поклонился. — Твоя Анастасия сейчас там, где нет ни боли, ни сожаления. Перед тобой же лежит выбор. Ты можешь, как и Дэмьен, научиться радоваться любви, выпавшей тебе на долю, и идти вперед, а можешь уничтожить то, за что так любила тебя Анастасия, — способность сочетать силу и милосердие.
Рефаим молча смотрел на Дракона, ожидая ответа, который так и не последовал. Тогда Никс посмотрела на него самого.
— Рефаим!
В первый момент он открыто посмотрел ей в лицо, но потом вспомнил, что перед ним Богиня, и стыдливо потупил взгляд, прошептав первые слова, которые пришли ему в голову:
— Пожалуйста, не смотри на меня!
И тут же почувствовал, как Стиви Рей взяла его за руку.
— Не бойся. Она пришла не для того, чтобы наказать тебя.
— Откуда ты это знаешь, юная Верховная жрица?
Стиви Рей еще крепче вцепилась в руку Рефаима, но голос ее не дрогнул:
— Потому что тебе открыто его сердце, а я знаю, что ты видишь там!
— И что же, как тебе кажется, лежит в сердце пересмешника, Стиви Рей?
— Доброта! И еще мне кажется, что он больше не пересмешник. Калона отпустил его. Я думаю, он теперь какой-то новый вид, скажем, какого-то неизвестного до сих пор парня!
Стиви Рей запнулась, но сумела закончить свою мысль.
— Я вижу, ты привязана к нему, — загадочно произнесла Богиня.
— Да, — твердо ответила Стиви Рей.
— Даже если эта связь расколет этот Дом Ночи, а может быть, и весь мир?
— Моя мама выращивает розы, — неожиданно ответила Стиви Рей. — И она всегда безжалостно подрезает их, а мне раньше было очень жалко цветы, и казалось, что она делает им больно, а может, даже убивает. Однажды я спросила ее об этом, а мама сказала, что порой нужно отрезать старое, чтобы дать место новому. Может, тут тоже пришло время отсечь старое? — спросила она.
Ее слова настолько поразили Рефаима, что он поднял глаза от земли и взглянул на Стиви Рей. Она улыбнулась ему, и в этот миг пересмешник понял, что больше всего на свете ему хочется улыбнуться ей в ответ и крепко прижать к себе, как мог бы сделать обычный мужчина, потому что в глазах Стиви Рей была только доброта, любовь и счастье, без малейшей тени сожаления или отвращения.
И это дало ему силы поднять голову и посмотреть в предвечные глаза Никс.
То, что он увидел, поразило его узнаванием, ибо во взгляде Никс он нашел лишь доброту, любовь и счастье, которые сияли ему из глаз Стиви Рей.
Рефаим выпустил руку Стиви Рей, чтобы прижать к сердцу сжатый кулак в древнем вампирском приветствии.
— Счастливо встретиться, Богиня Никс.
— Счастливо встретиться, Рефаим, — ответила Богиня. — Ты единственное дитя Калоны, которое смогло преодолеть гнев и боль своего происхождения, отречься от ненависти, наполнявшей твою долгую жизнь, и избрать Свет.
— Моим братьям не посчастливилось встретить Стиви Рей, — ответил он.
— Я знаю, что она помогла тебе сделать выбор, но прежде тебе самому пришлось открыться ей и встать на сторону Света, а не Тьмы.
— Я не всегда делал такой выбор. В прошлом я творил ужасные злодеяния. Эти воины имеют право хотеть моей смерти, — сказал Рефаим.
— Ты сожалеешь о своем прошлом?
— Да.
— Ты избираешь новое будущее, в котором будешь следовать моим путем?
— Да.
— Рефаим, сын падшего бессмертного воина Калоны, я принимаю тебя на свою службу и прощаю за ошибки, свершенные тобой в прошлом.
— Спасибо, Никс! — голос Рефаима срывался от волнения, ведь он впервые в жизни говорил с самой Богиней — своей Богиней.
— Будешь ли ты благодарить меня, когда я скажу, что, несмотря на данное тебе прощение, ты должен будешь понести расплату за деяния, творимые тобой в прошлом?
— Что бы ни ждало меня в будущем, я всегда буду благодарен тебе. Клянусь, — без колебания ответил Рефаим.
— Будем надеяться, что впереди тебя ждет долгая-долгая жизнь в согласии с принесенной мне клятвой. А теперь выслушай мое решение. — Никс вскинула руки и сложила ладони над головой, словно хотела удержать в них полную луну. — За то, что ты пробудил в себе человечность, я позволю тебе каждую ночь, от заката до восхода, обретать облик, которого ты заслуживаешь!
Словно по волшебству, в руках Богини появился сверкающий шар силы, и она швырнула его в Рефаима.
Энергия прокатилась по его телу, и это было так больно, что Рефаим с диким воплем рухнул на землю. Он лежал на траве, ослепленный и парализованный болью, и только голос Богини беспрепятственно проникал в его тело:
— В расплату же за свое прошлое, днем ты будешь утрачивать свое подлинное обличие и обращаться в черного ворона, которому не ведомы никакие чувства, кроме животных инстинктов. Постарайся мудро распорядиться своей человечностью. Сумей извлечь уроки из своего прошлого и усмири животное начало. Так я сказала — и быть по сему.
Боль начала ослабевать, и Рефаим снова увидел Богиню, которая раскинула руки, радостно приветствуя всех собравшихся.
— Всем остальным я оставляю свою любовь, если вы захотите ее принять, и мое горячее желание, чтобы вы всегда были благословенны!
С этими словами Никс исчезла, и ее уход был подобен взрыву луны.
Ослепленный Рефаим совсем утратил ощущение реальности. Он чувствовал себя очень странно, словно его тело стало вдруг чужим, незнакомым…
Рефаим посмотрел на себя. То, что он увидел, настолько потрясло его, что он совсем потерял голову. Куда он делся? Почему он очутился внутри какого-то молодого мужчины?
Только рыдания Стиви Рей вывели его из оцепенения. Он нашел ее глазами и вдруг понял, что она рыдает и смеется в одно и то же время!
— Что… что случилось? — непонимающе спросил Рефаим.
Но Стиви Рей, похоже, не могла говорить, и только плакала, улыбаясь ему.
Потом перед носом у пересмешника очутилась чья-то рука, и, подняв глаза, он увидел Верховную жрицу Зои Редберд, сухо улыбавшуюся ему. Рефаим поспешно принял протянутую руку и встал на нетвердые ноги.
