универсальности принципов. Те, кому просто говорят о метафизических исследованиях и о вещах, содержащихся исключительно в сфере чистой интеллектуальности, могут поначалу даже не догадываться, обо всем том, что в этом заключается; но пусть они не обманываются: речь там идет о самых потрясающих вещах, какие только могут быть, и все остальное по сравнению с этим есть лишь детская игра. Именно поэтому тот, кто хочет приступить к этой области, не обладая требуемой квалификацией для достижения хотя бы первых ступеней истинного понимания, сразу же отступает, как только оказывается перед необходимостью предпринимать серьезную и действенную работу; истинные таинства сами защищают себя от профанного любопытства, сама их природа гарантирует их от всяких посягательств как человеческой глупости, так, не в меньшей степени, и от иллюзорных сил, которые можно квалифицировать как «дьявольские» (каждый сам свободен понимать под этим словом все, что ему нравится, в буквальном или переносном смысле). Совершенным ребячеством было бы прибегать здесь к запретам, не имеющих ни малейшего смысла в этом порядке вещей; может быть, подобные запреты законны в других случаях, о чем мы здесь не собираемся дискутировать, но они не могут касаться чистой интеллектуальности; на тех ступенях, превосходящих простую теорию, которые требуют определенной осторожности, вовсе нет необходимость принимать (для тех, кто знает, как к этому относиться) какие-нибудь договоры, чтобы обязать их всегда хранить необходимые осмотрительность и сдержанность; все это вне досягаемости внешних формул, какими бы они ни были, и не имеет никакого отношения к более или менее странным «тайнам», к которым взывают те, в особенности, кому нечего сказать.
Поскольку нам пришлось говорить об организации элиты, то мы должны по этому поводу отметить недоразумение, неоднократно упоминавшееся нами: многие, слыша слово «организация», тотчас воображают, что речь идет о чем-то сравнимым с образованием какой-то группы или ассоциации. Это грубая ошибка, и те, у кого возникают подобные идеи, доказывают тем самым, что они не понимают ни смысла, ни важности вопроса; только что сказанное нами, уже должно было указать на причины этого. Как истинная метафизика не может заключаться в формулах некой системы или частной теории, так же и интеллектуальная элита не может удовлетвориться формами «общества», учреждаемого с уставами, регламентами, собраниями и всякими другими внешними проявлениями, предполагаемыми с необходимостью этим словом; речь идет здесь совсем о другом нежели подобные условности. И пусть не говорят, что для начала, чтобы образовать первое ядро, можно было бы рассмотреть организацию такого рода; это очень плохая отправная точка, способная привести только к поражению. На самом деле, не только форма «общества» была бы бесполезна в данном случае, но она крайне опасна из-за отклонений, которые не замедлили бы возникнуть: каким бы тщательным ни был отбор, очень трудно помешать, особенно, вначале и в столь плохо подготовленной среде, чтобы туда не попали какие-нибудь единицы, непонимания со стороны которых было бы достаточно, чтобы скомпрометировать все; можно предвидеть, что такие группы подвергаются сильному риску соблазниться перспективой непосредственного социального действия, может быть, даже политического в самом узком смысле этого слова, что было бы самым досадным из всего возможного и самым противоположным предполагаемой цели. Есть слишком много примеров подобных отклонений: сколько ассоциаций, которые могли бы выполнять очень возвышенную роль (если не чисто интеллектуальную, то, по крайней мере, граничащую с интеллектуальностью), если бы следовали намеченной вначале линии, но деградировали настолько, что речь уже должна идти о противоположном, по отношению к начальному, направлении, маски которого они, тем не менее, продолжали носить, что слишком явно для тех, кто умеет их распознавать! Именно так, начиная с XVI века, было полностью утрачено то, что еще могло быть спасено из наследия, оставшегося от Средних веков; мы уже не говорим обо всех других привходящих неподобающих вещах: низменных стремлениях, личной ревности и других причин разногласия, фатально возникающим в учрежденных таким образом группах, особенно, если учесть западный индивидуализм. Все это достаточно ясно показывает, чего не надо делать; может быть не так ясно видно, что же нужно делать, и это естественно, потому что с того места, на каком мы сейчас находимся, ничего нельзя сказать, как будет учреждаться элита, предполагая, что она когда–то будет существовать; вероятно, речь идет о далеком будущем, и не надо создавать себе иллюзий на этот счет. Как бы то ни было, но мы утверждаем, что на Востоке самые могущественные организации, которые на самом деле работают глубоко, ни в коем случае не являются «обществами» в европейском смысле этого слова; иногда под их влиянием образуются более или менее внешние общества, с точной и определенной целью, но эти, всегда временные общества рассеиваются сразу же, как только исполнили предназначенную для них функцию. Внешнее общество есть, таким образом, только случайное проявление заранее существующей внутренней организации, и последняя во всем том, что в ней существенного, всегда абсолютно независима от него; элита не вмешивается в борьбу, разумеется, чуждую ее собственной сфере, как ни была бы она важна; ее социальная роль может быть только непрямой, но из-за этого она не является менее эффективной, так как, на самом деле, для управление тем, что движется, самому не надо быть вовлеченным в движение[32]. Таким образом, это в точности противоположно плану тех, кто хочет сначала создать внешние общества; они могут быть только следствием, но не причиной; они могли бы иметь смысл и быть полезными только в том случае, если бы элита предварительно уже существовала (согласно схоластической поговорке: «чтобы действовать, надо быть») и если бы она была достаточно хорошо организована чтобы уверенно противодействовать всякому отклонению. В настоящее время, только на Востоке можно найти примеры, которыми надо вдохновляться; у нас есть основания думать, что Запад в Средние века тоже имел некоторые организации этого типа, но весьма сомнительно, чтобы от них остались следы, достаточные для того, чтобы можно было создать о них представление иначе, чем только по аналогии с тем, что существует на Востоке, по аналогии, основанной не на произвольных предположениях, а на знаках, которые не обманывают, когда уже известны определенные вещи; все же чтобы их узнать, надо адресоваться туда, где можно найти их в настоящее время, ибо речь идет не об археологических редкостях, но о познании, которое, чтобы быть полезным, может быть только прямым. Это идея организаций, никогда не облекающихся в форму «обществ» и не имеющих никаких внешних элементов, характерных для последних, они являются более чем надежно учрежденными, поскольку реально основаны на том, что есть неподвижного и не предполагают в себе никакой преходящей примеси, эта идея, повторим, совершенно чужда современному складу ума, и мы во многих случаях можем отдавать себе отчет о возникающих для понимания трудностях; может быть, нам удастся вернуться когда-нибудь к этому, ибо слишком пространные объяснения по этому поводу не входят в планы настоящей работы, где мы об этом упоминаем попутно и чтобы сразу пресечь недоразумение.
Однако мы не собираемся закрывать двери перед любой возможностью, как на этой территории, так и на любой другой, или же отвергать какую бы то ни было инициативу, лишь бы она могла привести к значимым результатам и не окончилась простой растратой сил; мы только хотим предостеречь от ложных мнений и слишком поспешных выводов. Разумеется, что если несколько человек, вместо того, чтобы работать изолированно, предпочтут объединиться для создания чего-то вроде «учебных групп», то в этом мы не видим опасности или помехи, но при условии их убежденности, что у них нет никакой нужды прибегать к тем внешним формальностям, которым большинство наших современников придает такое значение как раз потому, что внешние вещи являются для них всем. К тому же, даже для того, чтобы просто организовать «учебные группы», если хотят там выполнять серьезную работу и продвинуться достаточно далеко, все таки будут необходимы предосторожности, так как все, что происходит в этой области, приводит в действие силы, о которых простой люд и не подозревает, и если не хватает осторожности, то подвергают себя чуждым воздействиям, по крайней мере, пока не будет достигнута определенная ступень. С другой стороны, вопросы метода тесно связаны с самими принципами; это значит, что они здесь имеют гораздо большую важность, чем в других областях, и последствия гораздо более значительные, чем в научной области, где ими тоже отнюдь нельзя пренебрегать. Здесь не место предаваться этим размышлениям; мы ничего не преувеличиваем, но как мы сказали вначале, не хотим также и скрывать трудности; приспособление к тем или иным определенным условиям всегда крайне деликатно, надо обладать непоколебимыми и очень обширными теоретическими данными, прежде чем мечтать приступить к малейшей реализации. Само приобретение этих данных не является столь легкой задачей для западных людей; в любом случае, не будет лишним это повторить, она есть то, с чего необходимо начинать, она составляет обязательную подготовку, без которой ничего нельзя сделать, и от которой существенно зависят все последующие реализации, в каком бы плане они не происходили.
По этому поводу мы должны еще раз объясниться: мы говорили в другом месте, что со стороны
