сталкиваются как раз на полдороге — там, где находятся залежи штирийской железной руды. И в результате — постоянные потрясения в Австрии.
Глава II
Борьба между Тиссеном и Муссолини
Что случилось за период с 1933 г., когда непосредственно после прихода Гитлера к власти возникла пылкая итало-германская дружба — на деле фактическая антанта, и до 25 июля 1934 г., когда произошла дикая кровавая схватка, едва не вызвавшая германо-итальянскую войну и резко изменившая всю дипломатическую карту Европы? Что произошло за кулисами этого разрыва, для которого, казалось, не было никаких оснований, и его бурная развязка застала континент врасплох?
Внутренние силы германского и итальянского капитализма не стоят по отношению друг к другу в явном конфликте, между ними нет такой неистовой вражды, какая существует, например, между Францией и Германией. Один из них высоко развит. Другой отличается не особенно высоким промышленным развитием, его сферой до сих пор является, главным образом, сельское хозяйство. Один производит уголь, железо, машины, пушки, химические продукты, локомотивы, электрооборудование, аэропланы. Другой поставляет фрукты, овощи, вино, шелк, текстиль и музыкальные инструменты. Один вывозит внушительную продукцию тяжелой промышленности Рура, Леуна и Берлина. Другой продает деликатную продукцию солнечных полей Италии, результаты труда итальянских крестьян, и безделушки туристам Флоренции и Неаполя. Один поглощен производством средств производства. Другой сосредоточен на производстве предметов потребления. Выход для одного из них ведет к Атлантическому океану. Сфера другого — Средиземное море.
Здесь нет антагонизма, но есть, напротив, базис для взаимного притяжения. Германская и итальянская промышленность могут питать и поддерживать друг друга, а Рим, Милан и Неаполь становятся прямыми партнерами Эссена, Франкфурта и Гамбурга. Но в мире империализма даже это естественное равновесие заключает в себе тенденцию к взрыву. Муссолини мог и должен был бы объединиться с Гитлером и образовать новую огромную силу, охватывающую континент; по политическим, экономическим, тактическим, военным и даже чисто идеологическим соображениям, эта сила была бы вдвое более могущественной, так как союзниками были бы фашисты. Но все эти соображения становятся не более чем номинальными в тот момент, когда за ними обнаруживаются капиталистические противоречия. Эти противоречия и их развитие чрезвычайно важны — именно они являются источником одного из новейших и наиболее серьезных изменений политического фронта и соотношения сил в Европе.
Ключ к разрешению проблемы, как ни парадоксально это звучит, нужно искать в Северной Италии; в том месте, где благодаря естественному ходу событий, должен был вырасти итальянский «Рур», собственная итальянская база тяжелой и военной промышленности, которой ей до сих пор недоставало, база, которая даст Италии, наконец, подлинную силу и авторитет среди мировых держав. Это — один из фактов, угрожающих современной Европе.
«Новая романская империя» чернорубашечников имеет в своем распоряжении «гордую» фашистскую милицию, сильную армию и воздушные силы, зловещую, не имеющую соперников, тайную полицию, «совершенную» социальную систему корпораций с прославленным «цезарем» во главе. Но этой империи недостает трех простых вещей, без которых вся эта пирамида на деле повисает в воздухе и может в любой момент обрушиться на голову Муссолини, фашистов и корпораций: у нее нет угля, железа и нефти. Это означает, что у нее нет ни исходного вещества — металла, ни основного источника энергии — твердого или жидкого топлива — для создания и приведения в действие современного капиталистического механизма. У нее есть только законченный остов, каркас крупной промышленности, но нет двигателей и нет приводного механизма.
Правда, различные отрасли обрабатывающей промышленности, производство моторов, машиностроение, военная промышленность, судостроение, текстильная промышленность, электротехническая промышленность и пр. развились и выросли до значительных размеров, и в них вложены весьма значительные капиталы. Но весь этот хозяйственный организм можно в любой момент остановить и вызвать катастрофу, если только Германия и Англия прекратят снабжение углем, Германия и Франция — железом, Англия, Америка и СССР — нефтью. Лицемерные «санкции», предпринятые против Италии в 1935–1936 гг., не имели никакого значения, так как они ни в малейшей степени не носили характера настоящей блокады военного времени. В мирное время Италия импортирует эти сырые материалы ежегодно на сумму, примерно, в 3 млрд. лир; на всей ее территории нет запасов этих ископаемых, а если и есть, то лишь в совершенно ничтожном количестве, и Италия, следовательно, фактически находится в постоянном плену у других европейских держав.
Муссолини не может вести войну (настоящую войну, а не абиссинскую игру) с помощью олив, кьянти и миланского шелка, если снабжение из этих стран приостановится или прекратится в военном порядке: он не сможет снабжать крестьян и укрепить позиции чернорубашечников. Это — подлинно хроническая язва, которая непрерывно разъедает тело фашистской Италии, возомнившей себя империей на Средиземном море, и вызывает постоянные кошмары у Муссолини; многие удивительные и непостижимые шаги и «прыжки» дуче можно объяснить только этими ночными кошмарами. Если до надвигающейся мировой войны основоположник фашизма не обеспечит себя запасами — и притом достаточными запасами — угля, железа и нефти и, более того, если он не будет иметь их в пределах досягаемости в своих владениях, то его песенка спета. Большой мыльный пузырь лопнет, даже без особенного шума, оставив после себя только память о пышной фразе, большом банкротстве и откровенной жестокости.
Такова подоплека и реальное содержание политики, проводившейся повелителем из палаццо Киджи в течение последних 12 лет, с самого начала его диктатуры. Это не только вопрос о том, как спасти имущие классы Италии от революционных рабочих, штурмовавших фабрики в 1921 г., и от обнищавших крестьян, готовых экспроприировать землю; это в то же время вопрос о том, как спастись от иностранной петли, как поддержать свою национальную независимость, свои суверенные прибыли перед лицом международной конкуренции. Так же как капиталисты Рейнско-Вестфальской области и Центральной Германии делегировали Гитлера для того, чтобы он добился выхода для их избыточной энергии, точно так же капиталисты Северной Италии доверили в свое время Муссолини великую задачу восполнения их дефицита энергетических резервов.
Кто эти капиталисты, где их центр и каковы их планы создания в Италии, с помощью фашизма, нового большого источника сырья и энергии? Другими словами: кто эти Тиссены южных чернорубашечников и чего они хотят?
За последние сорок лет в стране романских крестьян, культуры ренессанса и гарибальдийских традиций свободы один район совершенно преобразился. Этот район ограничен с севера и с запада Альпийским хребтом, с востока — Истрийским побережьем Адриатического моря и с юга — центральной итальянской Кампаньей. В этом районе с огромной быстротой, напоминающей темп развития больших индустриальных районов Манчестера, Рура и Пенсильвании в прошлом столетии, на деньги старых миланских и генуэзских банкиров, крупных североитальянских купцов и промышленников и иностранных финансистов выросла новая полнокровная производительная сила, которая быстро, всего за два или три десятилетия, революционизировала всю экономику страны. Она проникла в сельские районы остальных центральных и южных областей Италии и покорила их; превратила миллионы крестьян в промышленных пролетариев или борющихся за свое существование арендаторов; привлекла к себе старых феодальных землевладельцев и придала всей Италии совершенно новый вид.
Хлопчатобумажные и шелковые фабрики, электротехнические предприятия и автомобильные заводы, военно-промышленные компании, верфи, химические заводы, железнодорожные компании и, наконец, огромные гидроэлектрические станции создали здесь новый, мощный класс промышленников, лишенный всяких традиций католического Рима или традиций героической борьбы за независимость, но зато наделенных самым современным техническим оборудованием, холодной неразборчивостью и непреклонной типичной для промышленных капиталистов волей: волей к тому, чтобы ценой любых издержек сохранить свою новую базу развития, защищать и расширять ее, делать ее все более мощной и сильной, чтобы не
