величайшему поборнику антибольшевистского военного союза». Рехберг заявил, что Фош в беседе с ним высказывался за «тесный и более неразрывный союз» между Германией и Францией, чем тот, который «Бисмарк заключил между Пруссией и Баварией». Французский адмирал (Дегу) также публично выразил в то время свое одобрение планам Рехберга. Случайно ли то, что через десять лет именно эти элементы выдвигаются на первое место во Франции. Рене Лопиталь — хорошо известный во Франции сторонник «франко- германского сближения» и председатель франко-германского комитета, основанного в конце 1935 г. видными национал-социалистами в Париже, — это бывший адъютант Фоша.
60
Тяжелая промышленность Донецкого района—огромные угольные запасы и военные заводы в этой части Россия — принадлежала до войны почти целиком крупным франко-бельгийским группам. Этот забытый факт все еще от времени до времени вспыхивает под поверхностью международной политики, хотя и не так ярко, как излучения бывшей частной собственности в нефтяных зонах Кавказа. Заинтересованные французские группы — это, грубо говоря, те же самые группы, которые заключили договор об «общности интересов» в Саарском районе с германскими стальными и железными комбинатами. Это объясняет многое также и на будущее.
61
Этот эпизод мало известен, но приобретает особый смысл в свете последних событий. Адъютантом кронпринца, которого полковник Бауэр отказался тогда принять, был барон фон-Хюнефельд. Между прочим, это был последний политический акт Людендорфа. После неудачи капповского путча он безнадежно впал в религиозный мистицизм (возвращение к языческой вере «Одина»), начал кампанию против «иезуитов, евреев и франкмасонов», предложил Британии и Франции кампанию против большевизма, присоединился на короткое время к Гитлеру (1923 г.) и затем совершенно отошел от политики.
62
Генерал Сект коротко замечает в одной из своих военных работ: «В условиях современной войны фланговое движение — это глупость, а прорыв вражеского фронта — единственный возможный маневр, который может привести к решающей победе». Характерным для Наполеона стратегическим методом было фланговое движение. Сект объясняет далее, что он понимает под прорывом: «Удар неожиданный, молниеносный, оглушительный, нанесенный в (первые же часы войны и использующий каждую унцию силы… Подобное урагану, оглушительное вторжение армии с лучшим, превосходящим вооружением».
63
Людендорф понял это в 1918 г., когда при его последнем наступлении на запад он действительно прорвал укрепленный фронт союзников в глубину на 60 км с неимоверной затратой сил (192 дивизии!) только для того, чтобы быть остановленным, и на этот раз окончательно. Ведь Париж все еще был слишком далек, а Людендорф оказался перед новой линией укреплений! 60 км было достаточно, чтобы обессилить его и сделать прорыв бессмысленным и на деле привести к окончательному поражению (последовавшее контрнаступление союзников привело к германской капитуляции в ноябре 1918 г.). А что, если такой прорыв будет предпринят по отношению к стране или фронту, глубина которого (расстояние между фронтовой линией обороны и решающими центрами в тылу) измеряется не десятками, а сотнями и тысячами километров, к стране, которая имеет вдобавок практически неограниченные резервы? Мы вернемся к этому чрезвычайно важному вопросу в сл2едующей главе.
64
Раньше, в период чистой, нестесненной войны движения, это обстоятельство также не играло такой роли, по той простой причине, что в неприятельском фронте всегда были «бреши», благодаря которым можно было совершать «фланговые» операции.
65
Рехберг цитировал эти слова в «Journal des Debats» от 14 мая 1929 г.
66
В книге «Гитлер над Европой?», описывая происхождение гитлеризма (часть II, глава III), мы говорили о «трех кругах людей, которые создали нынешнюю национал-социалистскую партию»: круге военных террористов (группа офицеров Эппа), круге монополистического капитала (Тиссен и тяжелая промышленность) и круге Розенберга, «наименее известном круге», который «оседал международные связи гитлеризма и в настоящее время управляет его внешней политикой». Мы указывали тогда, что «преждевременно говорить о том, кто именно образует этот круг и как далеко простираются его интересы, и разветвления». Теперь это время настало. Больше того, настало время сказать все или, во всяком случае, все возможное. Если история человечества и наша общая судьба зависит от чудовищной и низкой интриги, чудовищной и низкой настолько, что перед ней бледнеет всякое преступление, то пусть по крайней мере мир узнает о ней.
67
Об этом сообщала газета «Berlin am Morgen» от 5 сентября 1930 г.
68
См. его последние интервью в мае 1935 г. представителям британской прессы, которым он также выразил свое удивление, что «Англия остается такой спокойной перед лицом русской угрозы», и представителям французской прессы («Petit Parisien»), которым он сказал, что спасение Европы основано
