— Боже, — прошептал Джимми, — я, кажется, просто нюхом чую это.
«Не ты один», — подумал Бен.
Перед домом Петри стоял старенький «седан» отца Кэллахена. При виде его Марк закрыл лицо руками и отвернулся.
— Я не могу, — прошептал он, — не могу войти. Мне очень жаль. Я подожду вас в машине.
— Поступай, как хочешь, — потрепал его по плечу Джимми. — Смотри, чтобы все было в порядке.
— Конечно.
Но по лицу Марка было видно, что отнюдь не все в порядке. Он весь дрожал, и в глазах его стояли слезы.
— Накройте их, хорошо? Если они мертвы, хотя бы накройте их.
— Конечно, — ответил Бен.
— Лучше, если они мертвы, — продолжал Марк. — Мой отец… он мог бы вполне успешно стать вампиром. Он… он всегда преуспевал во всем, чем занимался. Даже слишком преуспевал.
— Постарайся не думать об этом, — посоветовал Бен, ненавидя себя за этот совет. Марк посмотрел на него и вяло усмехнулся.
Бен и Джимми подошли к заднему крыльцу и вошли в дом.
— Кэллахена здесь нет, — тихо сказал Джимми, когда они обошли весь дом.
— Наверное, его забрал с собой Барлоу, — с трудом выдавил из себя Бен.
В руке он держал ставший бесполезным крест священника, еще вчера висевший на шее Кэллахена. Это все, что осталось от него в доме. Крест лежал возле трупов супругов Петри.
— Пойдем, — позвал Бен. — Мы еще должны укрыть их тела. Я обещал мальчику.
В гостиной они нашли одеяло и укрыли тела родителей Марка. Бен старался не смотреть на них, но это было невозможно. Рука Джун Петри торчала из-под одеяла, и ему пришлось ногой поправить ее. Бену вспомнились фотографии погибших во Вьетнаме.
Потом они спустились в подвал, встретивший их пыльным застоявшимся воздухом, и разбросали там чеснок.
— Что же дальше? — спросил Бен.
— Думаю, ты останешься здесь, — ответил Джимми.
— Почему?
— Потому что я знаю город, а город знает меня. Те, кто в Салеме еще сегодня жив, сидят сейчас за закрытыми дверями и дрожат. Если в их двери постучишь ты, они не откроют. Если же я — все будет иначе. Ты считаешь, что я не прав?
Конечно, Джимми был прав, но Бену очень не хотелось оставаться самому в доме Петри.
— Но ты вернешься к трем часам? Нам ведь еще нужно будет засветло попасть в школу!
— Хорошо.
Джимми начал подниматься по ступенькам. Внезапно что-то — то ли мысль, то ли предчувствие — заставило его оглянуться. Что-то… и это «что-то» тут же исчезло.
Он вышел.
Дождь моросил, не переставая.
Посреди улицы стоял автомобиль Роя Макдугласа, и это всерьез обеспокоило Джимми.
Они с Марком вышли из машины. Джимми нес в руке свою старую черную сумку. Подойдя к двери, они позвонили. Звонок не работал, и Джимми негромко постучал. На стук никто не вышел. Дверь была заперта.
Марк поднял камень и ударом выбил стекло на веранде. Они влезли в окно. Дверь изнутри была открыта.
В доме тоже был запах. Не такой сильный, конечно, как в Марстен Хаузе, но достаточно ощутимый — запах тлена и смерти.
— Они здесь, — сказал Марк. — Где-то здесь.
Джимми и Марк принялись обыскивать дом. Ни в комнатах, ни в кухне, ни даже в ванной ничего не было. Выходя из кухни, они заметили вдруг маленькую дверцу, запертую на огромный заржавленный замок. Ножом Марк попытался сделать щель между дверью и коробкой, и когда это ему удалось, все тот же запах резко ударил им в нос.
— Они здесь, — прошептал Марк.
Джимми сделал на двери отметку химическим карандашом и собрался уходить.
— Подождите, — остановил его Марк, — я хочу вытащить одного из них.
— Зачем?!
— Может быть, солнечный свет убивает их. Может быть, для этого не нужен осиновый кол.
В Джимми проснулась надежда:
— Что ж, хорошо. Которого?
— Не ребенка, — задумчиво сказал Марк. — Мужчину. Подтяните его за ногу.
— Ладно, — Джимми с трудом сглотнул подступивший к горлу комок.
Приоткрыв дверцу, они с трудом выволокли тело Роя на середину комнаты, куда лучше всего падал свет из окна.
То, что произошло потом, было совершенно неожиданно. Тело Роя начало ворочаться, будто он спал, а его потревожили. Кожа на лице сразу пожелтела, глаза закатились. Ноги, словно сведенные судорогой, задергались. Руки начали тянуться к чему-то невидимому, потом одна из них схватила за рубашку Марка и мальчик с криком отскочил в сторону.
Рой стал перекатываться в сторону места, откуда его только что извлекли. Джимми вдруг подумал, что его дыхание напоминает описание в литературе дыхание Чайна-Стокса. Но тут Макдуглас оказался в тени и перестал дышать. Он безжизненно замер.
— Запри его, — дрожащим голосом сказал Марк. — Пожалуйста, запри его.
Джимми втолкнул тело в каморку и запер дверь, думая, что до самой смерти не забудет увиденного.
Дрожа, они стояли под дождем и смотрели друг на друга.
— Следующая дверь? — спросил Марк.
— Да. Очевидно, те, кто побывал у Макдугласов, посетили и эти дома.
На двери висела табличка: «Давид Эванс с семьей».
Звонок сработал, но за дверью не было слышно ни звука. Войдя в дом, вампиры нашли миссис Эванс в постели, а ее мужа в гараже. Поэтому звонок не был отключен.
На этой двери Джимми тоже сделал пометку.
Они сидели в машине. Будто в полудреме, Джимми прикрыл глаза.
Внезапно он воскликнул:
— Теперь я знаю, где Он. Знаю, где Барлоу. Он скрывается в меблирашке Евы Миллер!
Он чувствовал, что это действительно так. Он был совершенно уверен.
Глаза Марка сверкнули:
— Так давай же поскорее поедем туда.
— Подожди.
Доктор вышел из машины и подошел к телефонной будке. Найдя номер телефона обиталища Евы, он набрал его. Никто не ответил. Десять гудков. Одиннадцать… пятнадцать… Испуганный, он бросил трубку. У Евы обычно жило не менее десяти квартирантов, в большинстве своем пожилые люди. Трудно было представить, что все они одновременно куда-нибудь ушли. Такого прежде не бывало.
Джимми взглянул на часы. Они показывали четверть четвертого.
Он вернулся к машине:
