секретную комиссию по изучению пришельца из будущего (еще бы, два из этих трех лет он занимался «прожектерством», созданием «думающей» машины), такой просьбе подивился, но исполнил.
— Ага, спасибо. Еще голову наклоните немного вперед, герр Цузе. Охренеть! Я ж вас знаю! Вы первый в мире комп создали! Я его в Техническом музее видал – здоровенный! Два шкафа и стол как для бильярда, а рядом ваша фотка висит! А комп назывался… Назывался… Z3. Да, точно.
— А в каком году я его создал? — спросил огорошенный пионер «компо-ноутостроения», который пока еще собрал и запатентовал только вычислительное устройство Z1, несколько более скромных размеров.
— А я не помню. Но до сорок пятого года – точно. Его наши во время войны использовали.
— А вы, Ойген, говорили, что я тащу в это дело незнамо кого, и что этот гражданский специалист… Как вы его назвали, не помните? — шепнул Борг фон Року.
— Ошибался, — неохотно признал эсдэшник.
Берлин, тюрьма Шпандау
— Я все-таки считаю, что этот Геббельс неблагонадежен, — заявил Франк, едва офицеры и инженер вышли из допросной. — И вас, герр Цузе, с удовольствием бы пока изолировал, во избежание утечки. Ничего лично против вас не имею, но секретность есть секретность.
В допросе было решено устроить перерыв, и сейчас все отправлялись обедать – Карл в свою камеру, где ему за последующий час предстояло не только принять пищу, но и набросать различные схемы сетевых соединений «компов», а офицеры в ближайшую ресторацию.
— Бросьте, Вертер! — отмахнулся Борг. — Ну, ухаживал мальчик за дочкой фольксдойчей, так что с того? А за герра инженера я ручаюсь. Он работал над доводкой Не.111, так что с режимом секретности знаком. Кстати, герр Цузе, пока не забыл. Сегодня вечером заприте двери покрепче и никуда не выходите. В Берлине ожидаются… События, так что побудьте дома. Во избежание.
— Серьезные события? — поинтересовался инженер, огорошенный вывалившейся на него сегодня информацией.
— В меру, — поджал губы фрегаттенкапитан.
До начала Хрустальной ночи оставалось всего несколько часов – история шла по наезженной колее. Пока еще.
Берлин, ОКВ
События, творящиеся в настоящее время в Берлине, мало интересовали Кейтеля – если фюрер считает, что евреи мешают жить берлинским гражданам, то это его, фюрера, дело, а он себе такой ерундой голову забивать не собирался. Нет, безусловно, войска берлинского гарнизона были приведены в повышенную готовность, однако вмешаться они должны были лишь в том случае, если ситуация выйдет из- под контроля Гиммлера. А вот в некомпетентность рейхсфюрера СС шеф ОКВ [8] не верил. Впрочем, в пришельцев из будущего, прошлого или, положим, с Марса, он тоже не верил. До недавнего времени.
— Канарис, вам, как выражается наш потомок, зачет.
Йодль, Канарис, Томас и Рейнеке, руководители всех четырех департаментов Аппарата Верховного командования Вермахта с удивлением уставились на Кейтеля.
— Конечно, — добавил шеф ОКВ, — этот Цузе неприлично молод, но что делать, если он сейчас единственный человек в мире, способный хоть в какой-то степени воспроизвести технологию будущего?
— У истоков которой он же и стоит, — кивнул адмирал. — Или стоял? Проклятье, даже и не знаю, в каком времени стоит это произносить.
— По Цузе, кстати, у меня есть ряд предложений, — произнес Томас.
Дождавшись поощрительного взгляда Кейтеля, начальник службы экономики обороны и вооружения продолжил.
— Необходимо создать лабораторию компьютеростроения под его руководством и обеспечить ее необходимым финансированием. Возможно даже – первоочередным. Этот момент еще требует изучения. Если генерал-фельдмаршал не возражает…
— Поддерживает, — благосклонно кивнул Кейтель.
— …То это я возьму на себя. С учетом особой важности и секретности его исследований, считаю необходимым имитировать гибель Цузе.
— Его, и всей семьи, — поправил Томаса Канарис. — В сегодняшней неразберихе это будет сделать особенно просто. План уже разработан, группа моих сотрудников готова приступить к его исполнению немедленно.
— Дать какие-то статьи в газетах? — поинтересовался Рейнеке. — О том, что он лжеученый, или наоборот, о том, что германская наука понесла невосполнимую утрату, научный мир скорбит и так далее?
— Это лишнее, — не поддержал инициативу главы департамента общих вопросов шеф Абвера. — Его исследования малоизвестны. Достаточно небольшой заметки о смерти изобретателя, а также о том, что его изобретение восстановлению не подлежит. Заметка для «Берлинер тагеблат» уже подготовлена. Полицейские протоколы осмотра места происшествия – тоже.
— Хорошо, — согласился Кейтель. — Томас, оформите его завтра в свою службу по высшему допуску и организовывайте лабораторию. Канарис…
Генерал-фельдмаршал подвинул к шефу Абвера телефонный аппарат.
— Действуйте.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
— Да, мой фюрер, все прошло по плану, без эксцессов, — произнес Гиммлер, поблескивая стеклами пенсне. — Мы, правда, рассчитывали на более деятельное участие ОКХ…[9]
— Генрих, вот не надо, а? — поморщился фон Браухич. — Если полиция не справляется с беспорядками, которые устраивает СС, то это твои проблемы. В конце концов, ты в обоих ведомствах главный.
— Прекратить цапаться! — приказал Гитлер. — Гиммлер, продолжайте.
— Слушаюсь, мой фюрер. Волнения удалось организовать по всей Германии. Уничтожено полностью двести шестьдесят семь синагог и восемьсот пятнадцать еврейских магазинов, — никакими записями во время доклада рейхсфюрер не пользовался, докладывая по памяти. — Более тридцати евреев, точное число уточняем, убито. Арестовано и сейчас готовится к отправке в концлагеря порядка двадцати тысяч евреев.
— А также погиб сотрудник Абвера, занимавшийся «объектом К», и вся его семья, — мрачно заметил Канарис. — Какие-то мерзавцы воспользовались беспорядками для того, чтобы ограбить честного немца. Нет, мой фюрер, мы проверили – к деятельности враждебных разведок это не относится.
— Неприятный инцидент, — нахмурился Гитлер. — Впрочем, он умер за величие германского народа, как настоящий солдат. Представьте его к посмертной награде. Дайте Борману
