И ни единым словом не обмолвился товарищ Левитан о том, что немцам этот бой стоил «Дойчланда», «Хиппера», «Эмдена», «Лейпцига» и восьми эскадренных миноносцев. Не упомянул он и о том, что «Марат» едва не затонул у самого Таллина, и представлял ныне больший интерес для сталелитейной промышленности, чем для судоремонтной.
Лондон, Адмиралтейство
— Да, я действительно считаю, что на эскадре Харпера и солдатах Бессона можно ставить крест, — произнес Альфред Дадли Пикмэн Роджерс Паунд, Флит-адмирал и Первый морской лорд.
— А ведь это катастрофа, друг мой, — произнес его собеседник, не выпуская из зубов сигару.
К сигарам этот полный коротышка вообще имел необычайное пристрастие. Его даже карикатуристы часто изображали в виде этого табачного изделия.
— Несомненно, Лорд-Адмирал. Однако я должен отметить, что мое ведомство…
— Да бросьте, Паунд, — отмахнулся от него Уинстон Черчилль. — Это не для Британии катастрофа. Да, неприятно, конечно, но не столь уж и опасно. Кораблей у короля много. Это для Чемберлена катастрофа и для всей его партии. Однако, вы правы, из-за этого прискорбного боя престиж Роял Нэви пошатнулся, и его непременно надо поднять. У вас есть какие-то идеи?
— Да, безусловно. Как вы знаете, наше торговое судоходство несет большие потери от действий германского и советского подводных флотов.
— Да никак вы решили еще и в Мурманск высадку устроить? — изумился Лорд-Адмирал.
— Не совсем. Скорее уж, устроить базу для наших охотников и патрульной авиации там, где немцы и русские чувствуют себя в наибольшей безопасности.
— Интересно-интересно, — произнес Черчилль и стряхнул пепел. — Продолжайте.
Берлин, Вильгельмштрассе, 77
— Хорошо, фон Клейст, я вас понял, — кивнул Гитлер. — Теперь вы, Гудериан. В чем состоит ваш план?
— Я намереваюсь в намеченный приказом день перейти люксембургскую границу и продвигаться затем через Южную Бельгию на Седан, форсировать у Седана реку Маас, захватив на левом берегу предмостное укрепление для обеспечения переправы следующих за мной пехотных корпусов. Мой корпус будет продвигаться по Люксембургу и южной Бельгии тремя колоннами, вот по этим направлениям. — Гейнц Гудериан провел указкой по карте, наглядно демонстрируя, где конкретно будут двигаться его войска. — Я рассчитываю достичь бельгийских пограничных позиций уже в первый день и, если представится возможность, прорвать их, на второй день продолжать продвижение через Нешато, на третий – перейти реку Семуа у Буйона, на четвертый – достигнуть реки Маас, на пятый день форсировать реку и к вечеру того же дня захватить предмостное укрепление.
— А что вы намерены делать далее? — спросил фюрер у замолкшего командующего XIX-го корпуса.
— Если не последует приказа приостановить продвижение, я буду на следующий день продолжать наступление в западном направлении, — ответил «быстроходный Гейнц». — Верховное командование должно решить, будет ли этот удар быть направлен на Амьен или Париж. Самым действенным, на мой взгляд, было бы направление через Амьен к Ла-Маншу.
Гитлер кивнул головой, но ничего не сказал.
— Нет, я не верю, что вы сможете форсировать его! — воскликнул командующий 16-ой армией, генерал Буш.
— Вам и не нужно этого делать, — усмехнулся генерал Гудериан.
Окрестности г. Берхтесгаден, шале Бергхов
«Интересно, имею я право хоть на один день отдыха в году? — раздраженно подумал Гитлер, отходя от мольберта и беря трубку телефонного аппарата. — Я кто, в конце-концов, правитель самого могучего государства мира и фюрер германской нации, или чернокожий раб на плантации?»
— Слушаю тебя, Иоахим, — произнес Гитлер. — Что случилось?
— Хорошие новости, Адольф! — прозвучал в трубке голос Риббентропа. — Дания вступила в войну на нашей стороне.
— Ценнейшее приобретение, — желчно ответил фюрер. — Главное – неожиданное. С чего это они так?
— Англичане вчера потребовали предоставить им Исландию в качестве базы для борьбы с нашими субмаринами, — ответил рейхсминистр иностранных дел. — Датчане, наивные люди, понадеялись на Лигу Наций и отказались. Сегодня в полдень, в Рейкьявике, высадился полк британской морской пехоты и взял город под контроль.
— Еще бы, — фыркнул Гитлер. — Если память мне не изменяет, в исландской армии числится всего шестьдесят человек, вооруженных револьверами.
— Они еще и сопротивляться пробовали! — хохотнул Риббентроп. — Правда, недолго. Но датчане на британское самоуправство обиделись и присоединились к нашей войне.
— Ладно, лишними не будут, — буркнул Адольф Алоиз Гитлер. — У них там, кажется, несколько кораблей и подводных лодок было…
Воздушное пространство Турции
Капитан Зелемир Рукавина довернул свой IK-3 влево, поймал в прицел D.520 и нажал на гашетку. Противник хорвату попался опытный, засек маневр капитана и, в свою очередь, свалился вправо, так что снаряды из «Эрликона» и пули «Браунингов» прошли мимо.
Матюгнувшись, Рукавина рванул машину за противником, но тот уже сбросил его с хвоста и сам пошел в атаку с правой стороны – спасибо ведомому, шуганул француза. Капитан развернул острый нос своей машины туда, где только что был враг, но тот уже улепетывал, вместе с остатками англо-французских
