Введение в чтение Гегеля

общественном). Он, стало быть, и не думает приносить себя в жертву Истине, Красоте и Благу, «Sache selbst» /самой сути дела/, тому, что он считает своим «делом» (каковое вовсе не является «общим делом»). Идеальный универсум, который он противопоставляет миру, — не что иное, как вымысел. То что Интеллектуал предлагает другим, лишено действительной ценности, значит, он их обманывает. Другие же, восхищаясь произведением и автором или ругая их, в свою очередь обманывают его, ибо не принимают «всерьез». Но и сами обманываются, если верят в важность его занятий (интеллектуальная «элита»). «Республика ученых» — это мир обворованных воришек.

Как сдвинуться с этой точки?

Нужно, чтобы Интеллектуал убедился в том, что значимо именно действование, а не вещь, и что действие есть взаи- л[46]одействие, действие совместное, общественное, политическое. Тогда он захочет, чтобы его признали те, кого он сочтет достойными признавать его. И тогда он будет уже не стоящим «над схваткой» Интеллектуалом, но деятельным гражданином (глава VI).

Но желание Интеллектуала быть признанным — это все еще пародия на борьбу за признание, которую ведет Гражданин в подлинном обществе. В псевдо-обществе, каковым является Республика ученых, желание признания — это не что иное, как желание прославиться: достаточно стать «знаменитостью».

Действование Интеллектуала — исключительно мышление, для него Тип Aller und Jeder* коллективное действова- ние, означает только то, что его мышление должно стать всеобщим, всеобще значимым. Так он приходит к морализирующему идеализму Канта и Фихте, представляющему собой типичную идеологию Интеллектуала. Это gesetzge- bende Vernunft /Разум, предписывающий законы/.

b. Die gesetzgebende Vernunft /Разум, предписывающий законы/ (р. 301–305 /с. 224– 227/).

Р. 301–302 /с. 224–225/. Здесь слово берет Гегель, излагающий собственную точку зрения. Это введение в данный параграф.

Гражданин hat aufgehoben («снял») свою первоначальную наличную «натуру». Речь идет о Государстве, Государстве, бурно развивающемся, переживающем предреволюционное состояние (именно «пред», а не «до»), и о «законопослушных» гражданах, деятельно поддерживающих это Государство. Взаимоотношение категорий: Интеллектуал — Государство — Гражданин. Оппозиция Sittlichkeit, конкретной «повседневной морали» живого Государства, с одной стороны, отвлеченной нравственности Интеллектуала, а с другой — пост-революционной Moralitat гегелевского гражданина, каковая есть не что иное, как осознание конкретной реальности.

Существующее Общество делится на «массы» (группы, классы). Отсюда необходимость и разнообразие Законов, которые принимаются как данность, законопослушный Гражданин относится к ним как к «естественным» реалиям. Эта неспособность осознать положение дел, эта непосредственность показывают, что мы еще на переходной стадии. Законопослушный Гражданин понимает, что законы — не «даны», что они — результат его собственного действования. Чтобы понять это, он должен подвергнуть Общество отрицанию (посредством революционного действия) и преобразовать его в новое Общество. И тогда оно будет принято гегелевским Гражданином, иначе говоря, принято осознанно, с полным пониманием происходящего: принятие налично- данного в этом случае опосредовано отрицающим действо- ванием, которое это налично-данное и создало.

Р. 302 /с. 225/. Со слов: «Was sich…» /«То, что…»/ начинается диалектическая часть параграфа.

Wissende, gesetzgebende Vernunft: это законопослушный Гражданин (глава VI, А), который, становясь Интеллектуалом, оставляет действование ради размышлений и резонерства (точнее сказать, он им становится, поскольку перестает действовать — бороться и трудиться). Вместо того чтобы действовать в конкретной ситуации, он пытается мыслью — отвлеченно — определить, что есть Добро и Зло. Такая позиция формирует сначала наивного Моралиста, а затем — Мо-' ралиста размышляющего (философа).

Этапы диалектики морализма Интеллектуала:

а) наивная абсолютистская мораль, b) моральное учение Якоби (субъективизм), с) мораль Канта и Фихте (формализм).

Переход от акЬи от Ькс вынужденный: в конце концов (вместе с Кантом) мы приходим к морали, лишенной какого-либо содержания и конкретных требований. Отсюда нелепость фихтевской тавтологии: я = я.

Так что же, в конце концов, считает Гегель нравственностью?

Истинные моральные суждения — это те, которые выносятся Государством (нравственный = законосообразный); что же касается Государств, то над ними вершит суд всеобщая История. Но для того, чтобы ее суждения имели какой-то смысл, нужно, чтобы История завершилась. Так вот, Наполеон и Гегель завершают Историю. Потому-то Гегель и может судить Государства и индивидов. «Хорошо» все то, что подготовило явление Гегеля, т. е. образование Всемирной наполеоновской империи (на дворе у нас 1807 год!), которую Гегель «понял» (в Феноменологии и посредством Феноменологии).

Хорошо все то, что есть /existe/, поскольку оно есть. Стало быть, плохим будет любое действие, коль скоро оно отрицает наличное сущее. Действие — грех. Но грех может быть прощен. В каком случае? В случае успеха. Успех отпускает грехи, так как кладет начало новой реальности, которая отныне есть. Но откуда известно, что действие было успешным? Потому и нужно, чтобы История закончилась. Тогда будет видно, чтб продолжает быть /se maintient dans l'existence/, какова окончательная реальность.

Христианский (лютеранский) источник: всякое деяние — грех. Только Гегель (= Бог) может отпускать грехи, вершить суд над завершившейся всеобщей Историей (= Христос).

с. Gesetzprtifende Vernunft /Разум, проверяющий законы/ (р. 306–308 /с. 227– 230/).

Критический анализ законов = занятие Резонера, последней разновидности Интеллектуала.

Нужны такие законы, моральные суждения, формы поведения, которые не были бы противоречивы. Но только абстракция лишена противоречий; конкретная ситуация противоречива насквозь. Резонер, с одной стороны, согласен со всем, с другой — ни с чем.

«Die Sache selbst» /суть дела/, признанная цель Интеллектуала, заключается: 1) в Красоте и Истине (параграф а); 2) в Благе (параграф Ь); 3) здесь (параграф с) это уже не нечто /ипе entite/, но поиски тавтологии (не-противоречиво- сти как единственного критерия «истины»).[47]

Теперь всеобщее исчезло; единичное сопоставляется с единичным. Но это абстрактная позиция /attitude/ Интеллектуала. В итоге — полный релятивизм (ср.: Пьер Бейль).

Диалектическое движение:

I. — Взятая абстрактно собственность непротиворечива, столь же непротиворечива и несобственность, бесхозяйность.[48]

II. — Рассмотренная конкретно несобственность являет собой противоречие. То же самое и собственность.

III. — Интеллектуал, который живет в абстракциях, этого не замечает.

Резонер — это пародия на Гегеля (и Гегель это знает). Он подменяет Действование Мышлением и мыслит логично. Так и Гегель. Разве что Интеллектуал-резонер мыслит отвлеченно, тогда как Гегель мыслит конкретно, он понимает, что действительность — это действие, т. е. осуществленное противоречие; это мышление диалектическое, а не тавтологическое. Существенное различие: Гегель мыслит по окончании Истории, Резонер — до того, как она завершилась.

Р. 308–312 /с. 230–232/. — Переход от главы V к главе VI.

Оправдание (частичное) Интеллектуала самого по себе.[49] Но Интеллектуал всегда неправ. Нужна Ehrlichkeit /честность/ (loyautd /верность, лояльность/) Гражданина.[50] Интеллектуалы непременно заканчивают: а) либо тиранией (они силой навязывают бессмысленные законы), b) либо» анархией (противоречивые законы, беззаконие).