– Мой двигатель не совсем в порядке, ты, подержанный англичанин!
Он оперся ногами в противоположную сторону кокпита, сосредоточив все свое внимание на рейтине. Ветер гнал рябь мимо носа корабля, подхватывая и раздувая паруса судна. Джон уперся животом в румпель и снова заплыл под защиту легкого крейсера. Когда он снова смог уделить внимание сторожевику, рейтина в пределах видимости уже не было.
Джон чувствовал, что у них там, наверху, выбор не особенно велик. Акцент его был достаточно приемлем, чтобы при таких обстоятельствах убедить даже коренного ирландца. Кто еще, кроме гонимого чумой ирландца, будет так глуп, чтобы отправиться в путешествие на такой утлой скорлупке? Отправить его обратно в Европу значило передать его в руки толп для расправы. Лишь ярко выраженный американский акцент сохранил ему достаточную свободу действий в Бресте. Это достаточно хорошо срабатывало, пока у Джона были доллары, чтобы свободно их тратить, но он ощутил, что оказываемое ему гостеприимство скоро будет равняться нулю, поглощенное потоком плохих новостей и растущими подозрениями.
У него было ирландское имя.
«Честная игра никогда не была сильной стороной французов, – подумал Джон. – Но, может быть, понятия чести еще остались у англоязычных мореплавателей. Должно же хоть что-то сохраниться от древнего морского братства! Особенно при таких обстоятельствах – романтическое восхищение моряка со стального корабля моряком парусного судна. Вырвавшиеся у Джона ругательства можно было списать на скверный ирландский характер и пережитую им, в этом они наверняка были убеждены, личную трагедию.
Что же касается этих людей из карантинной службы, то положение Джона формулировалось просто – «в ад или в Ирландию». И они не могли полностью игнорировать этот факт.
Неписаный морской закон должен был сохраниться у них, хотя бы подсознательно.
«В шторм любой порт хорош».
А когда еще был подобный ШТОРМ, как эта чума, сотрясающая их мир в эту самую минуту?
Снова появился рейтин, направив громкоговоритель на Джона.
– Какой ваш порт отбытия?
Вопрос уверил Джона в его победе.
– Джерси, – солгал он.
– У вас были контакты с чумой?
– Откуда я, черт побери, могу об этом знать?
Джон опустил свой громкоговоритель и подождал. Ему был виден рейтин, который склонил голову, прислушиваясь к сзади стоящему, потом:
– Приготовьтесь! Мы отбуксируем вас в Кинсейл.
Джон облегченно вздохнул и расслабился. Он чувствовал себя выжатым словно лимон. Джон положил громкоговоритель в его гнездо под своим сиденьем.
Вскоре из люка выползла стрела подъемника. Она несла моторный баркас того же тускло-серого цвета, что и не покрытые ржавчиной участки борта корабля. Баркас сильно раскачивался, потом его уравновесили баграми. Стрела вытянулась до предела. Джон слышал едва доносящийся рокот и стон лебедки, когда стрела пошла вниз и остановилась прямо над гребнями волн. На палубе баркаса появились люди. Они целенаправленно двинулись к крючьям тросов. Внезапно баркас погрузился в толчею волн. Вокруг него заплескалась вода, а спусковые тали освободились. Суденышко заскользило по волнам от борта легкого крейсера в широкой дуге кильватерного следа. Джон наблюдал за рулевым на румпеле. Мужчина прикрыл глаза от брызг, когда развернул баркас в положение примерно тридцать метров с наветренной стороны и сбросил обороты.
Баркас был низким судном с вместительным трюмом. Его борта поблескивали окантованными латунью портами. Из трюма появился лейтенант и направил свой громкоговоритель на Джона. Мужчины на носу приготовили небольшую реактивную установку с линем.
– Мы выстрелим линь к вам на борт, – окликнул Джона лейтенант. – Сохраняйте дистанцию. Ваш двигатель вообще-то работает?
Джон поднял свой собственный громкоговоритель.
– Временами.
– В заливе мы вас освободим, – прокричал лейтенант. – Если ваш двигатель заведется, следуйте к пирсу у южной оконечности. Причаливайте к пирсу и немедленно покидайте вашу лодку. Мы затопим ее, когда будем возвращаться. Если ваш двигатель не будет работать, то вам придется поплавать.
Джон снова взял громкоговоритель и направил его на лейтенанта.
– Да, да!
– Когда будете идти на буксире, спустите паруса, – прокричал лейтенант.
– Если вы перевернетесь, то мы вас вытаскивать не будем. Важно, чтобы вы это поняли.
– Утвердительно.
Моряк, скорчившийся под защитой кабины баркаса, закрепился, поднял пусковую установку, прицелился и выстрелил линь точно Джону под опорный брус. Джон обвязал свой румпель и унес линь вперед, где закрепил его за кнехт. Он дождался, пока буксирный канат развернет его лодку, спустил паруса и подвязал их, прежде чем вернуться к кокпиту.
В лицо ему ударил холодный ветер, когда они вывернули из-под прикрытия легкого крейсера. Несмотря на холод, Джон вспотел. Ветер вызвал у него дрожь. Они не прошли и мили, как качка и рывки буксирного троса привели его желудок в полнейшее расстройство. Джон кашлял от вони выхлопов баркаса. Там был виден лишь рулевой, который стоял на корме и держал руль левой рукой.
