— Но ведь корабль по-прежнему функционирует, не так ли? — возразил Бикель.
— Но если ты пропустишь пусковые импульсы через этот… — она кивком указала на громоздящиеся блоки и путаницу проводов, составляющих «Быка» за спиной Бикеля, — …как ты намерен избежать повреждения памяти компьютера?
— Память является стабильной системой. К тому же надежно защищенной, — сказал Бикель. — Я постараюсь держать потенциал «Быка» на уровне ниже уровня защиты. Кроме того… — он пожал плечами, — … мы ведь уже и до этого пропускали через компьютер пусковые импульсы, и ничего…
— И потеряли кучу информации, — огрызнулась она.
— Мы восстановим эту информацию, если используем «Быка» для поиска ее местонахождения, — возразил Бикель.
Флэттери взглянул на приборы перед Пруденс. «Что там с Тимберлейком? Может, он ранен? Без сознания?» Но, судя по показаниям приборов, инженер по системам жизнеобеспечения продолжал двигаться… хотя исключительно в пределах помещения с гибертанками.
— Если я правильно понимаю, — сказала Пруденс, тебе придется наращивать объем каналов нейросимуляции «Быка» до тех пор, пока он вместе с компьютерным комплексом не станет таким же сложным, как человеческая нервная система. А пока ты будешь строить все это и испытывать, мы все больше и больше будем зависеть от созданного тобой урода.
— Он обязательно должен располагать всеми органами чувств, — сказал Бикель. — Иного пути просто нет.
— Однако он должен быть! — воскликнула она. — Откуда у тебя взялась столь безумная идея?
— От тебя, — ответил он.
От потрясения у Пруденс на мгновение отнялся язык, но она сумела взять себя в руки и ответила:
— Но этого не может быть!
— Ты — женщина, — возразил Бикель, — причем женщина, способная к биологическому воспроизведению разумной жизни. Для этого твое тело оснащено набором молекул, способных принимать множество форм — Самых разнообразных форм. Эти молекулы принимают определенную форму в присутствии других молекул, которые эту форму уже имеют, — он пожал плечами. — Черный ящик, белый ящик.
— А как насчет всех этих жизней… там, в гибертанках? — спросил Флэттери. — У них есть какой- нибудь выбор в этой… игре?
— Они уже сделали свой выбор, — возразил Бикель.
— А теперь, когда они беспомощны, ты вдруг меняешь правила игры, — сказал Флэттери.
— Они знали, что такое возможно, еще до того, как отправились в гибертанки, — отмахнулся Бикель. — Это был их собственный выбор.
Флэттери не стал продолжать спор и поднялся с койки.
— Что ты собираешься делать? — спросила Пруденс.
— Посмотрю, как там Тим.
— …где Тим? — спросил Бикель.
— В отсеке с гибертанками, — сказал Флэттери, понимая, что Бикель и сам, скорее всего, уже догадался, взглянув на приборы.
— В самом отсеке?
— Ну конечно!
— …Прю! — рявкнул Бикель. — Попытайся связаться с ним по коммуникатору.
Она почувствовала нетерпение в его голосе и тут же защелкала переключателями.
Тимберлейк не отвечал.
— Идиоты! — взорвался Бикель.
Флэттери остановился у люка и взглянул на экран.
— Кто его отпустил туда? — спросил Бикель. — Вы, слепые идиоты! Неужели вы не догадываетесь, что он там, скорее всего, обнаружит?
— Что ты имеешь в виду? — спросил Флэттери.
— Весь этот проклятый корабль не что иное, как обычный тренажер, — ответил Бикель. — Там внизу не окажется ничего, кроме нескольких танков с дублирующими членами экипажа. Остальные танки окажутся пустыми!
«Он ошибается, — подумал Флэттери. — А может, нет?»
Эта мысль буквально потрясла Флэттери. Он мгновенно понял, как такая ситуация может подкосить Тимберлейка — человека, который, как и все они, был тщательно натаскан на выполнение одной- единственной специфической задачи.
Пруденс со своего места пристально глядела на Флэттери, испытывая гнетущее чувство одиночества… Жестяное Яйцо с его заранее запрограммированными неприятностями вполне могло нести в никуда лишь жалкую горстку людей.
«Нет, они не могли так сделать, — подумал Флэттери. — Но если они готовили меня к тому, чтобы я всё это время обманывал остальных…»
Его ноги буквально приросли к полу. Он нервно сглотнул. В горле пересохло.
«Но ведь это попросту невозможно! Они ведь обещали мне, когда я обнаружил подлинные карты Тау Кита… Если мы долетим туда, то можем послать обратно капсулу с сообщением и продолжать… Нет никакой планеты у Тау Кита!»
— Радж, тебе плохо? — спросила Пруденс.
Она внимательно смотрела на него и видела, каким одиноким и потерянным стал его взгляд.
— Да, планеты у Тау Кита необитаемы, — Хэмпстед признал это, когда отпираться больше не имело смысла. — Никакой Эдем вас там не ждет. Но, как известно, во вселенной миллиарды обитаемых планет. И вы, разумеется, понимаете, что вернуться обратно никогда не сможете. Тем хуже для ваших будущих хозяев.
— Все доноры для биопсии были преступниками, — высказал Флэттери свое следующее соображение.
— Толковые люди, просто вставшие на дурной путь, — возразил Хэмпстед. — И это еще одна причина, по которой вы не должны возвращаться назад, но в то же время ничто не мешает вам продолжать полет и в конце концов обнаружить свой рай.
Вспомнив этот разговор, Флэттери только теперь ощутил, насколько неубедительны были слова Хэмпстеда.
«Подлог и обман во всем, — подумал он. — Но зачем?»
Тимберлейк с поспешностью проплыл по металлопластиковой коммуникационной трубе, зная, что должен двигаться как можно быстрее. В противном случае его очень скоро охватит безотчетный ужас.
На пересечении труб он закрыл за собой люк, снял с креплений робокса, настроил его датчики на указатели на стенке трубы, поставил на пол и ухватился за рычаги управления.
Тут он снова почувствовал страшное нежелание двигаться дальше и взглянул вперед, внимательно изучая длинный изгиб коридора за прозрачными крышками люков.
«Нет, вернуться я не могу», — подумал он.
Под влиянием порыва он резко двинул рычажок управления роботом вперед, разгоняя его на полную мощность. Машина резко дернулась вперед вдоль уходящей вдаль внутренней поверхности трубы.
В ушах посвистывал ветерок. Тимберлейк был подобен свободно летящему вперед поршню. Люки открывались автоматически, по сигналу робокса, а потом так же автоматически закрывались за его спиной. Перед поворотом он немного притормозил, завернул за угол и оказался в ответвлении трубы, ведущей к секции с гибертанками. В конце концов он оказался у шлюза, за которым начинался сам отсек.
Он отключил робокса и уставился на крышку люка. Она представляла собой большой желтый овал, а над замком красовалась темно-синяя надпись:
