Воцарившаяся на корабле могильная тишина пробудила Бикеля ото сна столь глубокого, что он до сих пор все никак не мог разогнать остатки тумана в голове. Он был совершенно обессилен. При движении все мышцы страшно ныли, лишь усугубляя и без того плачевное состояние.
Первое, что привлекло его внимание после пробуждения, был мебиусовский энергизатор, который он додумался подключить к ИРу, чтобы дать тому постоянный источник дополнительной энергии.
Энергизатор обуглился, а сервомоторы молчали. А ведь начинка энергизатора была рассчитана едва ли не на века эксплуатации. Теперь же устройство превратилось в ком обгорелого пластика.
Чтобы добраться до прибора и осмотреть его, Бикелю потребовалось несколько минут. Поначалу он мысленно перебирал самые элементарные причины — короткое замыкание, сгоревшая изоляция на проводах питания…
И только потом его озарило: что-то изменило мощность тока, подаваемого на двигатели… и их синхронизацию. Нечто пыталось изменить ход работы устройства…
С трудом напрягая непослушные мышцы, он отсоединил устройство от ИРа и, спотыкаясь буквально на каждом шагу, побрел в помещение Центрального Пульта. По дороге он каждой клеточкой тела чувствовал охватившую корабль мертвую тишину.
«Радж… Тим… хоть кто-нибудь, у кого хоть немного работает голова, должен знать, в чем дело», — думал он.
Но теперь, когда он добрался до места, у него просто не оставалось сил говорить.
Тимберлейк поднял с пола оплавленный энергизатор и осмотрел его.
Флэттери подошел к Бикелю и пощупал его пульс, потом приподнял веко, бросил взгляд на сероватые губы. Наконец он вернулся к аптечке, вытащил оттуда инъектор и приложил его к шее Бикеля.
По жилам Бикеля вновь потекла энергия.
Флэттери тем временем поднес к его губам какой-то пузырек и приказал:
— Давай-ка выпей это.
Бикель ощутил, как в рот ему льется что-то прохладное и шипучее. Наконец Флэттери убрал пузырек.
Бикель едва нашел в себе силы прошептать:
— Тим!
Тимберлейк взглянул на него.
Бикель кивнул на энергизатор и начал объяснять, что произошло.
Флэттери перебил его:
— Значит, по-твоему, переход черного ящика в белый состоялся?
Бикель задумался. Он чувствовал, как под влиянием стимулятора туман в голове рассеивается, и понемногу снова начал ощущать себя так, будто ею телом являлся корабль, а сам он — создание из твердого металла и тысяч сенсоров.
— Да… думаю, да, — наконец выдавил он.
Тимберлейк поднял пластиковый блок.
— Но ведь он уничтожил это и… очевидно должен был отключиться.
Тут Бикеля вдруг осенило. И он спросил:
— А не может это быть посланием нам… своего рода ультиматумом?
— То есть Бог решил дать нам понять, что мы зашли слишком далеко, — буркнул Флэттери.
— Да нет же! — отозвался Бикель. — Это ИР пытается что-то нам сообщить.
— И что же именно? — спросил Тимберлейк.
Бикель с трудом облизнул губы. Господи, до чего же во рту пересохло! Даже губы потрескались.
— Когда совершается передача энергии, процесс этот происходит бессознательно, — начал он.
А потом смолк. Концепция была настолько тонкой, что следовало излагать ее крайне осторожно. Он продолжал:
— Но большая часть передачи энергии при обработке данных ИРом происходит через управляющие программы… и разум непременно задействует их, заставит всю систему в целом подавить некоторые из них, чтобы пропустить другие. Это все равно что гнать стадо из миллиардов диких животных.
— Получается, ты дал ему слишком много разума? — поинтересовался Тимберлейк.
Бикель бросил взгляд на пульт ППУ возле своей койки.
Тимберлейк обернулся и посмотрел туда же.
В этот момент Пруденс пошевелилась и застонала. Флэттери склонился над ней. Она пробормотала:
— Фмммш…
Почти машинально Флэттери снова проверил ее пульс.
Она с трудом подняла руку, оттолкнула руку Флэттери и попыталась сесть. Флэттери помог ей.
— Тихо, тихо, — пробормотал он.
Она поднесла руку к горлу. Как же его саднило! Она уже несколько минут прислушивалась к разговору между мужчинами, а между тем пыталась вспомнить, что же случилось. Она вспомнила, как безуспешно пыталась вызвать Бикеля по интеркому, вспомнила, как отчаянно пыталась связаться с ним. Но истинной причины того, почему она оставила пост и бросилась на его поиски, она вспомнить так и не смогла.
— Мы должны избавиться от всей имеющейся у нас ложной информации, — предложил Бикель. — Ведь мы имеем дело с совершенно рационально мыслящим роботом, и единственное, чем он руководствуется, это разум. Однако такое возможно лишь при наличии полного контроля за веем происходящим.
Его слова вызвали у Пруденс слабый приступ гнева. Опять он пытается заморочить им голову. Что же она хотела сказать?
— А у него не возникнет ощущения, будто он — центр вселенной? — поинтересовался Тимберлейк.
— Нет, — отрицательно покачал головой Бикель, вспоминая слова: «У вселенной нет центра». Именно так ему было сказано.
Его вдруг охватило полное отчаяние и он едва не застонал.
— Жизнь, такой, как мы ее знаем, — продолжал Тимберлейк, — начала развиваться примерно три миллиарда лет назад. Когда она достигла определенной стадии развития, зародился разум. До тех пор разума не существовало… по крайней мере среди человекообразных. Таким образом, источник разума — в неразумном море эволюции.
Он взглянул на Бикеля.
— И источник этот существует по сию пору, покоящийся на дне всеобщего моря бессознательности.
Слова Тимберлейка будто прорвали какую-то плотину, и Пруденс отчетливо вспомнила, какие мысли заставили ее оставить пост и ринуться на поиски Бикеля.
Определенность в морс неопределенности! А она имела на руках математический ключ к проблеме. Вот о чем она тогда думала. Она просто пыталась точнее сформулировать пришедшее в голову решение проблемы квантовой вероятности, придать ему математическую форму. Она чувствовала, как в голове у нее складывается отчетливая картина трехмерной решетки, вытесняющая все прочие мысли.
Решетка, некий объем пространства, измерения X, V, 2.
И снова она ощутила, как эта мысль всецело захватывает ее. Она вывела химические процессы в своем организме за пределы равновесия. Теперь она вспомнила и то, как ее медленно обуяла тьма — подобно изящному математическому решению, пришедшему ей в голову незадолго до этого.
— Джон, — сказала она, — инструментом разума является вовсе не ИР. Это — ППУ, манипулятор символов. Цепи ИРа для него просто нечто, позволяющее манипулятору осознавать себя, осознавать свое место в мироздании. А ИР всего лишь бессознательная составляющая ГАЛАКТИКИ. Просто машина для переноса энергии.
А потом она объяснила математическую сторону проблемы, решение которой так внезапно пришло ей в голову.
— Матричная система, — пробормотал Бикель. Он и сам пытался подступиться к решению проблемы с этой стороны и потерпел неудачу. — А потом субматрицы, субматрицы, и так до бесконечности.
