Капитул Дюны

свою систему женскую плоть.

— Они использовали ее и для производства Пряности?

— Мы думаем, что да.

— Это отвратительно.

— Не будь ребенком, — укоризненно произнесла Одраде.

В такие моменты она очень не нравилась ему. Однажды он упрекнул ее за тот способ, которым Преподобные Матери отделывались от «общего потока человеческих эмоций», и вот, пожалуйста, ответ в том же духе.

Не будь ребенком!

— Против этого, по-видимому, нет лекарства, — сказал он вслух. — Такой уж у меня неполноценный характер.

— Ты что, решил обсудить со мной вопросы высокой морали?

Ему показалось, что он услышал гневные нотки.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой даже этику. Мы просто играем по разным правилам.

— Соблюдение правил часто служит извинением за неумение сочувствовать.

— Неужели я услышал какие-то отголоски совести в словах Преподобной Матери?

— Это невозможно использовать. Сестры немедленно изгонят меня, если поймут, что в своих действиях я руководствуюсь голосом совести.

— Тебя можно проткнуть насквозь, но управлять тобой вряд ли получится.

— Прекрасно Дункан. С тобой гораздо приятнее общаться, когда ты не скрываешь, что ты ментат.

— Я не слишком доверяю твоему расположению.

Она расхохоталась.

— Как это похоже на Белл!

Он тупо смотрел на нее. Дункана вдруг озарило, как он сможет избавиться от своих тюремщиц, вырваться из тисков манипуляций Бене Гессерит и зажить своей собственной, свободной жизнью. Путь на свободу зависел не от хитроумных машин, а от изъянов, присущих Сестрам Бене Гессерит. Ключ к успеху — это абсолют, которым они, по их мнению, удерживали его!

Шиана знает об этом! Это приманка, которую она держит перед моим носом.

Дункан молчал, и Одраде заговорила сама:

— Расскажи мне о тех жизнях.

— Это неправильный подход. Я думаю о них, как об одной нескончаемо длинной жизни.

— Там не было смертей?

Он молча некоторое время обдумывал ответ. Серийная память. Смерти были столь же информативны, как и жизни. Его столько раз убивал сам Лето!

— Смерти не прерывали память.

— Странная разновидность бессмертия, — задумчиво произнесла она. — Ты знаешь, не правда ли, что Мастера Тлейлаксу постоянно воссоздают самих себя? Но ты… Чего они надеялись достичь, смешав клетки? Соединив разных гхола в единой плоти?

— Спроси об этом Сциталя.

— Белл была всегда уверена, что ты ментат. Она будет в полном восторге.

— Думаю, что нет.

— Я позабочусь о том, чтобы ей было приятно. Господи, у меня столько вопросов, что я не знаю, с чего начать. — Она изучающе смотрела на Дункана, касаясь пальцами подбородка.

Вопросы? Требования ментата заполнили ум Дункана. Он дал волю своим вопросам, которые сразу образовали сложный рисунок. Что искали во мне тлейлаксианцы? Они не могли использовать для воплощения клетки всех без исключения гхола Дункана Айдахо. Хотя… он помнил обо всех. Какие космические связи соединили в одно целое все эти жизни? Было ли это в основе тех видений, которые преследовали его в Большом Хранилище? В его мозгу формировались половинчатые памяти: его тело в теплой жидкости, питаемое трубками, массируемое машинами, к нему прикасаются зонды ученых тлейлаксианцев. Дункан чувствовал, как отвечают на это нежным мурлыканием его древние предыдущие сущности. Слова не имели смысла. Сущности дремали. Он ощущал это так, словно с его собственных губ срывались слова на незнакомом языке, хотя это было обыкновенное галахское наречие.

То, что он видел в действиях тлейлаксианцев, приводило его в священный трепет. Они исследовали такие глубины космоса, которых не смел коснуться никто, кроме Бене Гессерит. Этих достижений нисколько не умалял тот факт, что тлейлаксианцы совершали их из эгоистических побуждений. Бесконечные возрождения Мастеров Тлейлаксу были наградой за дерзновение.

Лицеделы, которые могли имитировать любую жизнь, любое мышление. Вид той тлейлаксианской мечты был столь же величественным, как и достижения Бене Гессерит.

— Сциталь утверждает, что сохранил память о временах Муад'Диба, — сказала Одраде. — Ты можешь сравнить записи с его воспоминаниями.

— Такой вид памяти — не более чем торговая уловка, — предостерег Дункан. — Мог он продать это изобретение Досточтимым Матронам?

— Мог. Пошли. Давай пройдем в твои апартаменты.

Когда они оказались в его рабочем кабинете, Одраде жестом указала ему на кресло возле управляющей консоли. Неужели она все еще охотится за его тайной? Она наклонилась над ним и повернула несколько рукояток на панели управления. На экране проектора появилось изображение Пустыни, на горизонте были видны катящиеся дюны.

— Капитул? — спросила она. — Широкий пояс вдоль экватора.

Его охватило волнение.

— Ты говоришь о песчаных форелях. Но есть ли там песчаные черви?

— Шиана ожидает, что скоро появятся и они.

— Им нужно большое количество Пряности в качестве катализатора.

— Мы отправили туда большую партию Пряности. О катализаторе тебе говорил Лето, не правда ли? Что еще ты помнишь о нем?

— Он столько раз меня убивал, что при одном воспоминании о нем я не испытываю ничего, кроме боли.

В распоряжении Одраде были исторические записи из Дар-эс-Балата, и Одраде знала, что это правда.

— Он убивал тебя сам, это я знаю. Он просто выбрасывал тебя, когда надобность в тебе была исчерпана?

— Иногда он позволял мне работать до конца, и тогда я умирал естественной смертью.

— Стоил ли этого Золотой Путь?

Мы не в состоянии понять его Золотой Путь, как и то брожение, которое его породило в голове Тирана. Он прямо сказал об этом Одраде.

— Интересный подбор слов. Ментат думает о временах правления Тирана, как о брожении.

— Это правление породило Рассеяние.

— Но его подтолкнул и Великий Голод.

— Ты думаешь, он не предвидел Голод?

Она не ответила, принужденная к молчанию его умом ментата. Золотой Путь: человечество, «извергающееся» в глубины вселенной… Оно больше не живет на одной планете и не подвержено единой судьбе. Наши яйца лежат отныне не в одной корзине.

— Лето считал человечество единым организмом, — сказал он.

— Но он включил нас в свой список против нашей воли.

— Вы, Атрейдесы, поступали так всегда.

Вы, Атрейдесы.

— Стало быть, ты заплатил нам свой долг сполна?

— Я этого не говорил.