Обвинение в убийстве

«Клиент утверждает, что после смерти он провел с телом полтора часа».

Тим перешел к пятой странице, но вместо того, что он читал там раньше, появилось следующее:

«Клиент утверждает, что ночью в его квартире был мужчина. Мужчина был хорошо сложенный, светловолосый, с усами, бейсболка надвинута на глаза. Клиент ничего больше не знает о таинственном посетителе».

«Клиент заявляет, что мужчина показал ему фотографии жертвы, карту и расписание передвижений жертвы из школы домой. Клиент должен был похитить жертву, потом отвести ее в гараж для последующего секс-шоу. Клиент и таинственный мужчина договорились о дате и времени. Таинственный мужчина больше не появлялся».

Единственное предложение, нацарапанное на полях:

«История хлипкая, нет подтверждающих улик (доказательств), глухота – более верный путь к победе на предварительном слушании».

Ярость захлестнула внутренности Тима.

Рейнер подделал записи перед тем, как дать их Аненберг. В любом случае, он не планировал показывать Тиму что-то, кроме подчищенной версии, в которой говорилось, что Кинделл действовал в одиночку.

Тим отступил от стола и согнулся. Он постоял так несколько минут, чувствуя, как напряглись мускулы под грудной клеткой. Со лба капал пот.

Раздался щелчок. Конец перемотки.

Дрей протянула руку и нажала «пуск».

«Алло?» (Голос Рейнера).

«Это безопасная линия?» (Сумасшедшее дыхание. Паника. Роберт.)

«Конечно».

Тим представил себе блестящий магнитофон рядом с телефоном Кинделла на тумбочке у кровати.

«Он убил ее. Он, черт возьми, убил ее». (Прерывистое дыхание). «Порезал ее на куски, псих чертов».

Взволнованный голос Роберта соответствовал описанию того, кто сделал анонимный звонок и сообщил местонахождение Джинни.

Дыхание Рейнера участилось. Он смог выговорить только одно слово:

«Нет».

«Я… черт… я не подписывался на то, чтобы маленькую девочку… Боже, о Господи. Он должен был просто ждать. И пальцем ее не трогать».

«Успокойся. Митчелл там?»

Телефон зашумел, потом раздался голос Митчелла. Абсолютно спокойный:

«Да?»

«Вы оставили за собой какие-нибудь улики?»

«Нет. Мы даже не приближались к хижине. Мы вверху на дороге над каньоном. Пункт, откуда мы должны были совершить выход. Когда мы сюда пришли, мы увидели его внутри. В бинокль. Он уже трудился над телом».

Из глубины груди Дрей вырвался тихий звук.

Голос Роберта на заднем плане:

«Он не должен был ничего с ней делать».

Шипение Митчелла: «Уймись». Потом Рейнеру: «Я решил, что план спасения и казни пошел ко дну, поэтому мы свернули нашу миссию». Шелест: «Подожди, подожди. Вон он идет. Он выходит. Аист, наведи на него камеру».

Щелчок высокоскоростной камеры. Глаза Тима вернулись к снимкам в пачке. Тиму казалось, что его сердце разбилось вдребезги, и любое движение причиняло адскую боль.

Голос Роберта на заднем плане: «Господи, о Господи. Больной ублюдок».

«Послушайте меня», – сказал Рейнер. – «План отменяется. Быстро сваливайте оттуда».

Голос Митчелла, спокойный и коварный:

«Мы все еще можем это использовать. Для кандидата».

«Это я, – подумал Тим. – Кандидат».

«О чем ты говоришь?» – спросил Рейнер.

«Подумай об этом. „Сильная личная мотивация“ – разве не это мы должны ему подбросить? Я бы сказал, сейчас мы самих себя превзошли».

Напряженное дыхание Рейнера в трубке.

Громкий голос Роберта: «Нам придется сказать Дюмону».

«Нет», – отрезал Митчелл. – «Он будет в ужасе оттого, что мы даже просто подумали о том, чтобы сделать что-то подобное. Учитывая то, как все получилось, нам вообще ничего не надо говорить Дюмону».

«То, как все получилось, – подумал Тим. – То, как все получилось».

«Никто ни слова не скажет Дюмону. Он нас за яйца подвесит. И ни слова Аненберг». – Снова на коне, Рейнер. – «Это не то, что мы планировали, но Митчелл прав. Это трагедия, но мы можем повернуть ее так, чтобы она служила нашим целям. Выметайтесь оттуда, мы перегруппируемся и выработаем новую стратегию».

«Пошли», – сказал Митчелл.

Пленка продолжала крутиться; колонки мерно шипели.

Тим поднял глаза на Дрей, и они уставились друг на друга. Казалось, мир остановился. Были только ее волосы, приклеившиеся к влажному лбу, жар ее лица, боль – нет, агония – в ее глазах, которая отражала происходившее в его душе. Она разжала пересохшие губы, но ей понадобилась минута, чтобы заговорить.

– Ты спрашивал Дюмона, что они могли получить, убив Джинни. Ответ прост: тебя.

Дверь открылась. Дрей быстро нажала «стоп» и захлопнула папку. Мак вошел и застыл на месте.

Тим ему кивнул.

– Рэк, ты не можешь быть здесь, брат… они ищут тебя.

– Я ухожу.

– Ты подвергаешь Дрей риску, – его глаза переметнулись на Дрей.

Дрей наклонила голову:

– Мак…

– Ты действующий судебный исполнитель США.

– Мак, не надо. Оставь нас одних.

– Нет, я не оставлю вас. Он разыскиваемый…

– Я прошу дать нам минуту.

– Это идиотизм, Дрей. Ты не можешь укрывать подозреваемого у себя дома.

Глаза Дрей сузились в две блестящие точки:

– Послушай, Мак. Я ценю то, что ты здесь. Но сейчас я разговариваю со своим мужем, и, мне кажется, тебе лучше уйти.

У Мака вытянулось лицо, рот слегка приоткрылся. Он медленно кивнул, потом вышел из комнаты. Секундой позже его машина развернулась на подъездной дорожке, и рев мотора растворился вдали.

Дрей вздохнула, прижав ко лбу нижнюю часть ладони:

– Мак не продаст. Он верный.

– У него нет причин быть верным мне.