— Разве рыба ловится в такую непогоду?
— А ты думаешь, что только вы, воины, испытываете радость, когда рискуете своими шкурами? Клянусь всеми святыми, я плавал в шторм в Боллинскеллингс и обратно только для собственного удовольствия.
— Ладно, этого достаточно, — сказал Терлог. — Ты меня убедил. Я возьму эту лодку.
— Еще чего? О чем ты говоришь? Если хочешь покинуть Эрин, отправляйся в Дублин, сядешь там на один из кораблей своих друзей-датчан.
— Я убивал людей за меньшее оскорбление, — гневный взгляд превратил лицо Терлога в полную угрозы маску.
— А разве ты не путался с датчанами? Разве не поэтому твой клан вышвырнул тебя за порог, чтобы ты сдох среди вересковых полей, словно бездомный пес?
— Ложь, сплошная ложь, — огрызнулся воин. — Ревность двоюродного брата и гнев отвергнутой женщины — вот причина. И хватит об этом. Ты не видел здесь драккар, шедший с юга на веслах?
— Да… три дня тому назад тут проплывала ладья с драконом на носу. Викинги… К берегу они не приставали. Да и чего этим пиратам искать у рыбаков.
— Торфель Красивый, — буркнул Терлог и топор в его руке дрогнул. — Так я и знал.
— А что, эти негодяи ограбили кого-нибудь на юге?
— Они под покровом ночи напали на замок Килбэг и похитили Мойру, дочь Мартега, короля далказиан.
— Я слышал о ней, — сказал рыбак. — Значит, теперь на юге точат мечи. Прольется море крови, не так ли, дружище?
— Ее брат, Дармон, ранен в ногу и не может двинуться с места. Мак Марроги грозят землям ее клана с востока, О’Конноры — с севера. Клан не может снять людей с границы, речь идет о жизни и смерти всего рода. Со дня смерти великого Брана земля Эрина трясется под далказианским троном. Тем не менее Кормак О’Брайен пустился в погоню за похитителями, но он плывет на запад, следом за перелетными птицами, считая, что нападение — дело рук датчан из Кенигсберга. Что ж, пусть так считает, я же теперь точно знаю, что это был Торфель Красивый хозяин острова Слэйн, викинги называют его островом Хелни. Туда он сейчас плывет, там я его и найду. Одолжи мне свою лодку.
— Ты спятил! — крикнул рыбак. — О чем ты говоришь? Плыть из Коннахта на Гебриды в открытой лодке? В такую погоду вдобавок? Нет, ты сумасшедший.
— Я постараюсь доплыть, — ответил рассеянно Терлог. — Так ты одолжишь мне лодку?
— Нет.
— Я могу убить тебя и забрать ее не спрашивая твоего разрешения.
— Можешь, — спокойно ответил рыбак.
— Ах ты, грязная свинья, — гневно крикнул изгнанник. — Принцесса Эрина в лапах рыжебородого пирата, а ты торгуешься, как сакс.
— Человече, ведь мне тоже жить хочется! — с не меньшим возмущением воскликнул рыбак. — Ты заберешь у меня лодку и я подохну с голода. Где я найду другую такую?
Терлог потянулся за поблескивавшим на руке браслетом.
— Я тебе заплачу. Этот золотой обруч король Бран собственноручно одел мне на руку перед битвой под Клонтарфом. Возьми, ты купишь за него сотню лодок. Я берег этот браслет пуще ока, но теперь…
Рыбак покачал головой. В его глазах загорелись огоньки.
— Нет. Моя хижина — не место для браслета, которого касалась рука короля Брана. Оставь его себе… и забирай лодку… во имя всех святых, если они что-то для тебя значат.
— Ты получишь ее обратно, когда я вернусь, — пообещал Терлог. — И, быть может, еще золотую цепь вдобавок, ту, что свисает сейчас с бычьей шеи какого-нибудь пирата.
День стоял серый и мрачный. Выл ветер и неустанный монотонный шум прибоя рождал тоску в людских сердцах. Рыбак сидел на отвесной скале и с тоской смотрел вниз на маленькую хрупкую лодку. Она плыла, лавируя среди камней, и вот ее ударило всей своей мощью открытое море, подбросив на волне, словно перышко. Порыв ветра расправил парус, лодка рванулась, покачнулась, выпрямилась и стрелой помчалась вперед. Она уменьшалась и уменьшалась, превращаясь в маленькую точку, затем налетел снежный заряд и скрыл ее от глаз рыбака.
Терлог отдавал себе отчет в исключительной опасности того, что ему предстояло сделать. Но он рос и мужал в борьбе с опасностями. Холод и пронизывающий до костей ветер с мокрым снегом, которые отправили бы в мир иной любого другого на его месте, лишь быстрее гнали кровь в его жилах. Словно волк, сильный и гибкий, он удивлял своей выносливостью даже привычных ко всему викингов. Еще ребенком Терлог доказал свое право на жизнь, выбравшись невредимым из сильнейшей пурги. Его детство и отрочество прошли на побережье. Он плавал как рыба, мог насмерть загнать коня, мчась рядом с ним наперегонки. Теперь, когда интриги родичей вынудили его покинуть клан, он настолько закалился, что цивилизованный человек в это просто не смог бы поверить.
Снегопад прекратился, небо прояснилось, но ветер дул по-прежнему. Терлогу ничего не оставалось, как держаться ближе к берегу, лавируя среди рифов, о которые, казалось, вот-вот разобьется его утлое суденышко. Он неустанно работал веслом, манипулировал парусом и рулем, изредка на ходу подкрепляясь нехитрой пищей, найденной в лодке. Море, когда он подплывал к мысу Малин Хед, успокоилось, ветер утих и только сильный бриз толкал теперь лодку вперед. Дни и ночи сливались в единое целое — Терлог плыл на восток. Лишь однажды он пристал к берегу, чтобы пополнить запас пресной воды и поспать хоть несколько часов. Сидя за рулем, он вспоминал последние слова рыбака. “Охота тебе рисковать жизнью ради клана, который назначил награду за твою голову”. Он пожал плечами. Кровь — не вода. Народ, отвергший его и изгнавший, из-за этого не перестал быть его народом. И чем перед ним провинилась юная Мойра, дочь Мартега. Он хорошо ее знал — они часто играли вместе, когда он был подростком, а она — совсем еще ребенком. Он помнил ее темно-серые глаза, блестящие черные волосы, чистую кожу. Уже тогда, в детстве, она была необыкновенно хороша… И вот теперь ее увозили на север, чтобы превратить в наложницу норвежского пирата. Торфель Красивый… Терлог проклял его именем богов, не знавших знака креста. Перед его глазами всколыхнулась алая мгла, море окрасилось в багровый цвет. Ирландская девушка в лапах разбойника… Резко рванув руль, Терлог направил лодку в открытое море. В его глазах загорелось пламя безумия.
Путь, который он избрал, направляясь в Хелни, был долгим и сложным. Его конечным пунктом был маленький островок — один из целой россыпи похожих друг на друга островков, лежащих между Мулл и Гебридами. Даже современный моряк, вооруженный компасом и картами, немало потрудился бы, разыскивая его. Терлога проблемы навигации волновали мало — он плыл, руководствуясь инстинктом и опытом. Он знал эти воды как свои пять пальцев — плавал здесь и как пират, и как мститель, и даже, однажды — как пленник, привязанный к носу драккара.
След, которым он шел, был совсем свежим. Дым пожарищ на побережье, дрейфующая по воле волн мелкая домашняя утварь, кусочки полуобуглившегося дерева в воде — все это свидетельствовало о том, что Торфель Красивый не гнушался грабежом рыбацких поселений по дороге. Терлог хмыкнул с мрачным удовлетворением — он догонял пиратов, хотя те гораздо раньше, чем он, вышли в море.
Он был уже где-то на половине пути к своей цели, когда увидел небольшой остров несколько в стороне от своего курса. Он знал его — остров был необитаем, но на нем можно было набрать пресной воды. Терлог направил лодку к острову. Приблизившись к берегу, он увидел две вытянутые на песок лодки: одна неказистая, грубой работы, походила на ту, в которой плыл он сам, хотя была большей по размерам; вторая — длинная и узкая, несомненно принадлежала викингам. Обе лодки были пустыми. Терлог прислушался, ловя настороженным ухом звон оружия и крики сражающихся, но вокруг царила девственная тишина. “Рыбаки с шотландских островов, — думал он. — Пиратская шайка заметила их и погналась следом. Гнались дольше, чем намеревались вначале, впрочем, эти негодяи, почуяв кровь, могут сутками преследовать жертву…”
Терлог подплыл к берегу, бросил за борт камень, служивший рыбаку якорем, и выскочил на песок, держа топор наготове. Впереди маячили несколько подозрительных на вид холмиков. Терлог в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от них и… лицом к лицу столкнулся с тайной.
Перед ним неровным кругом лежали в лужах собственной крови пятнадцать рыжебородых датчан.
