раздражение звучало в голосе, читалось в глазах. Араи повернулся, и Каэдэ догадалась, что он смотрит мимо нее, на веранду, где в тени сидела на коленях Шизука. – Что вам о них известно?
– Очень мало, – ответила она. – С помощью людей из Племени Такео проник в замок Инуяма. Полагаю, мы все в долгу перед ними.
Каэдэ произнесла имя Такео и невольно вздрогнула. Она вспомнила, как к ней прикасалось тело юноши в мгновения, когда они оба ждали смерти. Глаза ее помрачнели, лицо побледнело. Араи заметил это, не догадываясь об истинной причине. Когда он снова заговорил, в его голосе звучали новые интонации.
– Мы можем устроить другой брак. В клане Отори найдется много достойных молодых людей, например двоюродные братья Шигеру. Я пошлю гонцов в Хаги.
– Я храню траур по господину Шигеру, – ответила Каэдэ, – и не помышляю о свадьбе. Поеду домой, там легче пережить горе.
Захочет ли кто-нибудь на мне жениться, зная о моей славе, засомневалась она, и тотчас вспомнила: Такео не умер. Каэдэ ожидала, что Араи продолжит спор, однако он согласился:
– Вероятно, вам действительно лучше вернуться к родителям. Я пришлю за вами, когда вернусь в Инуяму. Тогда и обсудим подробности брака.
– Инуяма станет столицей?
– Да, я намерен отстроить замок заново. – Голос его звучал твердо.
Каэдэ ничего не отвечала. Араи неожиданно заговорил вновь:
– Признаться, я и не подозревал, насколько велико влияние Племени. Заставить Такео уйти от такой девушки, отказаться от наследства, а потом спрятаться так, чтоб никто не нашел! Откровенно говоря, я не представлял, с кем имею дело.
Араи снова бросил взгляд на Шизуку.
Он убьет ее, подумала Каэдэ. Такео здесь ни при чем. Глубокая рана нанесена самолюбию Араи. Он наверняка подозревает, что Шизука годами шпионила за ним. Куда же пропала любовь и страсть, что была между ними? Рассеялась вмиг? В прах превратились годы службы, веры и преданности?
– Я добуду все сведения о Племени, – продолжил Араи, словно размышляя вслух. – Должны найтись люди, которым многое известно, и они заговорят. Я не допущу существования враждебного сообщества. Они подрывают мою власть, как термит проедает дерево.
– Полагаю, вы сами послали ко мне Муто Шизуку для защиты, – сказала Каэдэ. – Я обязана ей жизнью. Я не обманула ваших надежд в замке Ногучи. Между нами существует прочная связь, которая останется неизменной. За кого бы я ни вышла замуж, я клянусь вам в верности. Прошу разрешить Шизуке сопровождать меня на пути в родительский дом.
Араи внимательно посмотрел на нее, и Каэдэ вновь встретила его взгляд ледяным взором.
– Прошло лишь тринадцать месяцев с тех пор, как я убил ради вас человека, – сказал он. – Тогда вы казались мне ребенком. Вы изменились…
– Мне пришлось повзрослеть, – ответила она.
Каэдэ старалась не думать о том, что на ней чужое платье, что у нее не осталось никаких вещей. Я наследница огромных земель, напомнила она себе. Девушка не опускала глаз, пока Араи не отвернулся.
– Хорошо. Я отправлю с вами людей в Ширакаву и разрешу взять с собой женщину Муто.
– Благодарю, господин Араи.
Только теперь она покорно поклонилась.
Араи велел Ниве приготовить все для отъезда, и Каэдэ с глубоким почтением пожелала ему спокойной ночи. Что ж, условия игры соблюдены – она показала Араи, что по-прежнему находится в его власти, но теперь вольна распряжаться собой.
Каэдэ с Шизукой вернулись в женскую спальню. По дороге обе хранили молчание. Старуха постелила постель, принесла ночное платье и помогла Шизуке раздеть госпожу. Пожелав им спокойной ночи, старуха удалилась в соседнюю комнату.
Шизука была бледной и подавленной. Она коснулась руки девушки и прошептала: «Спасибо», но больше ничего не сказала. Они лежали под льняными одеялами, над головой пищали комары, у ламп порхали мотыльки. Каэдэ чувствовала, как напряжено тело женщины, и знала, что она борется с горем. И все же не плачет.
Каэдэ обняла Шизуку и молча прижалась к ней. Она разделяла печаль подруги, но на глазах не появилось слез. Каэдэ не могла допустить, чтобы растущая в ней сила ослабела.
2
Утром для женщин приготовили паланкины и эскорт. Они выехали с рассветом. Вспомнив совет родственницы, госпожи Маруямы, Каэдэ ступила в паланкин осторожно, как хрупкая беззащитная девушка, однако предварительно удостоверилась, что слуги вывели коня Такео. Как только они очутились на дороге, она открыла вощеные бумажные занавески и осмотрелась.
Тряска при движении переносилась с трудом, и даже открывшаяся панорама не спасала от подступавшей тошноты. Во время первого привала в Ямагате у Каэдэ началось головокружение. Девушка не могла смотреть на пищу, а после выпитой чашки чая ее тотчас вырвало. Каэдэ раздражала слабость собственного тела, пропало недавно обретенное ощущение силы. Шизука отвела ее в комнатку в гостинице, ополоснула лицо холодной водой и уложила в постель. Тошнота прошла так же быстро, как нахлынула. Каэдэ поела немного супа из красных бобов и выпила чашку чая.
От вида черного паланкина ей снова стало не по себе.
– Приведите мне коня, – сказала она. – Я поеду верхом.
Конюх помог ей подняться в седло, Шизука ловко взобралась следом, и так они ехали все утро. Женщины почти не разговаривали, погрузившись в собственные мысли, но все же находили утешение в
