мёртвой собаки. За несколько секунд тело собаки наполнилось свежей и тёплой кровью, и учёный начал приводить животное в чувство. Собаке дали большую дозу кислорода и посредством электрического вибрационного аппарата заставили пульсировать сердце.
Одновременно один из ассистентов Ральфа приложил к темени собаки полую трубку — катод, который направил сноп могущественных лучей Ф-9 в её мозг.
Едва эти лучи, одни из самых радикальных в качестве мозгового стимулятора, оказали своё действие, собака стала подавать слабые признаки жизни. Сначала у неё судорожно дёрнулась задняя нога. Затем слегка поднялась грудь, и животное сделало попытку вздохнуть.
Спустя несколько минут по телу собаки прошла судорога, мышцы начали сокращаться. Затем последовал глубокий вздох, и животное открыло глаза, словно пробуждаясь от длительного сна.
Ещё через несколько минут собака опёрлась на лапы и стала лакать молоко. Ральф снова обратился к своей аудитории.
— Дамы и господа, эксперимент окончен. Состояние животного служит, думается мне, убедительным подтверждением моей теории.
Репортёры наперегонки бросились вон из помещения, торопясь к ближайшим телефотам, чтобы сообщить новость, которой ждал весь мир, тогда как учёные тесно обступили Ральфа, и один из них, седовласый старец, которого считали деканом учёных со знаком плюс, обратился к нему от имени своих коллег.
— Ральф, — сказал он, — ваше открытие — один из величайших даров, которыми наука наградила человечество. Ведь проделанный с собакой опыт вы можете повторить с человеком. Я очень сожалею, что вас не было на свете и вы не произвели своего опыта, когда я был молодым. Я непременно захотел бы обрести бессмертие и наблюдать чередование веков и поколений, как это отныне станет доступно для всех.
Перед каждым из учёных, наблюдавших за опытом своего коллеги, открылись настолько головокружительные горизонты, что они покидали лабораторию, погружённые в думы о будущем, и едва не забывали проститься с хозяином.
Испытанное нервное напряжение утомило Ральфа, он удалился в свою спальню, чтобы отдохнуть несколько часов. Но едва он закрыл глаза, как перед ним возник образ девушки с ласковыми тёмными глазами, светившимися восхищением, доверием и ещё чем-то, что вызвало в душе учёного чувства, ещё никогда им не изведанные.
Фернанд
На следующий день за завтраком Ральф послал Питера узнать у своих гостей, в котором часу они пожелают пойти вместе с ним осматривать город.
Учёный, по привычке всегда встававший очень рано, предполагал увидеть Элис и её отца не раньше полудня и был очень удивлён, когда Джемс вошёл к нему через несколько минут после того, как Питер отправился с его поручением.
— Я вижу, вы, так же как и я, любите вставать с петухами, — сказал Ральф после обмена приветствиями.
— Как и моя дочь, когда она дома. Но путешествие и волнения вчерашнего дня её утомили. Если разрешите, я позавтракаю с вами, а затем уйду — у меня назначена встреча с одним из главных инженеров туннеля.
— Значит, вы не примете участия в прогулке по городу?
— Нет, но это не должно расстраивать ваши планы. Я уверен, что Элис будет с вами в безопасности, — улыбнулся отец, — и, кроме того, мне кажется, что вы, молодёжь, можете прекрасно обходиться без нас, стариков.
— Очень сожалею, — ответил Ральф, но в душе был рад тому, что ему удастся провести целый день наедине с той, которая за несколько часов завладела его воображением. Может быть, эта мысль как-то отразилась на его лице, потому что Джемс 212В 422 улыбнулся про себя.
Когда Питер вернулся, его хозяин сидел за столом со своим гостем. Их разговор перескакивал с одного на другое без особой связи, пока, перед окончанием завтрака, отец Элис, складывая салфетку, не сказал:
— Прежде чем уйти, я должен обратиться к вам с просьбой, которая может показаться вам странной. — Он сделал паузу, словно колебался. — Я уже говорил, что с вами Элис будет в безопасности. У меня есть основание говорить об этом. Признаюсь, у меня появилась причина за неё беспокоиться. Молодой человек, некто Фернанд 600 10, в последнее время ведёт себя очень глупо: он просил её руки уже несколько раз, и Элис ему отказывала. Теперь он буквально не даёт ей прохода — его приставания стали смахивать на преследование. Дня четыре назад он даже дошёл до того, что стал ей угрожать. Я не знаю точно, что произошло между ними, однако видно, что Элис, хотя и обращает всё в шутку, в душе напугана. Я опасаюсь, что он может её похитить, если она будет упорствовать в своём отказе, и хотя в наше просвещённое время всё это кажется немного смешным, я не могу избавиться от тревоги по этому поводу. Он как будто остался в Швейцарии, когда мы выехали, но — кто знает? — этот сумасброд может последовать за Элис. Если он это сделает и возобновит свою неприятную слежку, я заключу, что мои страхи имеют некоторое основание.
— Как выглядит этот Фернанд?
— У него приятная наружность, во всяком случае, женщины так считают. Мне лично он не нравится. Фернанд высокого роста, брюнет и наделён одним из тех характеров, которые со всеми враждуют. У него взгляд исподлобья, рот обличает слабую волю. У Элис, между прочим, есть ещё один поклонник, безобидный малый, находящийся здесь временно. Это марсианин Лизанор СК 1618; он влюбился в неё безнадёжно, но, как я уже сказал, это очень достойный молодой человек, уважающий законы, которые запрещают браки между марсианами и жителями. Земли, и Элис он никогда ничем не надоедал. При всём том они большие друзья, и я даже не уверен, догадывается ли она, что он питает к ней не только дружеские, товарищеские чувства.
Пока Джемс говорил, в памяти Ральфа всплыло одно воспоминание. Он снова увидел те два лица, которые разглядывали его так пристально с экранов телефотов среди множества приветствовавших его людей.
Если эти два человека были, каждый по-своему, неравнодушны к Элис, не удивительно, что оба всерьёз заинтересовались им, человеком, спасшим её от неминуемой смерти, — пожалуй, они видели в нём соперника.
Он рассказал про этот случай Джемсу, и тот признал, что подозрения учёного могут оказаться справедливыми. Оба мужчины расстались до вечера, причём у более пожилого из них отлегло от сердца — теперь он знал, что Ральф будет беречь его дочь так же, как бережёт её он сам.
Было около одиннадцати часов, когда появилась Элис, весёлая и оживлённая после хорошего отдыха.
Улыбаясь, она попросила прощения за опоздание, и они тотчас вышли из дома.
— Мы, нью-йоркцы, — сказал он ей перед выходом, — странный народ. Свой город мы любим только тогда, когда находимся от него далеко или же когда показываем его иностранцам и описываем им его чудеса. Я вас уверяю, что природный, стопроцентный уроженец Нью-Йорка ненавидит свой город и живёт в нём лишь потому, что тот чем-то приворожил его к себе и он не в силах сбросить с себя его чары.
Когда Ральф со своей спутницей оказались в вестибюле цокольного этажа здания, он попросил её сесть на стул и подождать. Учёный дважды нажал кнопку, и слуга тотчас принёс нечто похожее на роликовые коньки.
Это были теле-мото-роллеры, сделанные из аломагния; они весили не более полутора фунтов каждый.
Роллеры имели по три резиновых колёсика — по одному спереди и по два сзади. Между колёсиками помещался электромоторчик размером не больше лимона.
