Ведь почему-то нынче урожай большой
На них пошел по всей Элладе! — все-таки,
Как их ни много, не найти, я думаю,
295 Средь них, как я, такого горемычного!
Когда пришел домой я, из обычного
Я ничего не делал, даже к матери
Я не зашел и никого к себе не звал.
Нет, в спальню тихо я прошел сторонкою
300 И там прилег, своими занят думами.
А Дава к матери послал, чтоб ей сказать,
Что дома я, и больше ничего! Но Дав,
Найдя готовый завтрак, объедаться стал,
Нимало обо мне не позаботившись.
305 А я тем временем лежу да думаю,
Так говоря с собой: 'Через мгновение
Мать забежит ко мне с желанной весточкой
От милой, на каких она условиях
Мир хочет заключить'. Я речь обдумывал…
..........
[Конец монолога не сохранился. За ст. 309 идет пробел приблизительно в сто шестьдесят стихов, на который падает конец монолога и начало четвертого акта.
Содержание конца монолога может быть до известной степени восстановлено. Мать, которую поджидал Мосхион, приходила к нему, но приносимая ею весть оказывалась не соответствующей его ожиданиям. Как явствует из дальнейшего, Миррина, переговорив с Гликерой, узнав от нее, что она приходится сестрой Мосхиону, и взяв с нее слово, что она пока не откроется брату, говорит сыну, что все его мечты о сближении с Гликерой несбыточны, так как Гликера якобы дочь ее, Миррины, некогда ею брошенная, и, следовательно, приходится Мосхиону сестрой. Мосхион не хочет верить матери, но слова ее производят на него впечатление, и он, сбитый с толку, считает себя горемыкой из горемык: воздушные замки, которые он строил, рухнули. Возможно, что за монологом следовала сцена, в которой Мосхион вызывал Дава из дома и сводил с ним счеты.
В своем настоящем виде четвертый акт начинается продолжением разговора Гликеры с Патэком. Оба они на сцене, из чего явствует, что Патэк, следуя просьбе Полемона, вызвал Гликеру, чтобы поговорить с ней без свидетелей. С другой стороны, из слов Гликеры, начинающих сцену, видно, что в утерянной части сцены Патэк, стараясь склонить Гликеру к Полемону, обидел ее предположением, что она перебралась к Миррине ради Мосхиона, чтобы завязать с ним любовную интригу. Уже оскорбленная подобным же подозрением со стороны Полемона, Гликера не может вынести новой выходки, да еще от Патэка, человека, которого она привыкла уважать.]
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Перед домом Миррины Патэк и Гликера.
Гликера
310 Какие козни, цель какую я могла
Иметь в виду, к его спасаясь матери,
У ней ища приюта? Как ты думаешь?
Чтоб он меня взял в жены? Уж доподлинно,
Что он по мне! Иль стать его любовницей?
315 Но разве я и он, мы не старались бы
От близких прятаться? Ужели дерзостно
Меня б поставил он перед лицом отца?
И я пошла б на шаг такой бессовестный,
Чтоб стать врагом Миррине и дать повод вам
320 Меня в распутстве заподозрить, коего
Не смыть бы мне? Иль вовсе нет стыда во мне?
Патэк, и ты с таким вот подозрением
Пришел? Ты счел меня такой продажною?
Патэк
Избави бог! Легко ты можешь выяснить
325 Всю лживость обвиненья! Верю я тебе!
Гликера
И все же прочь уйди! Пусть издевается
Впредь над другими он!
Патэк
Непредумышленным
Его проступок был!
Гликера
О нет, безбожен он!
Так поступают разве что с рабынею!
..........
[За ст. 329 следует пробел приблизительно в шестнадцать стихов. Однако можно восстановить содержание утраченных стихов.
По мнению Гликеры, Полемон поступил с ней, как с рабыней. На это он не имел права: она не рабыня, а свободная женщина, и смотреть на нее сверху вниз никто не смеет. Где доказательства в пользу ее благородного происхождения? Они — налицо: в распоряжении Гликеры находятся вещи, это доказывающие. Это заявление девушки могло приводить Патэка к новым вопросам, на которые Гликера давала ответ.]
..........
Гликера
330 Есть вещи у меня — они достались мне
От матери моей и от отца… Держу
Я при себе их и храню…
Патэк
Чего же ты
Желала бы?
