посмотрел на меня как-то странно и спросил, все ли со мной в порядке. Я сказала, что да. И сама поняла, что ответ получился фальшивым. Но Финбар не стал развивать эту тему.
– Через двадцать минут будем дома, – объявил навигатор голосом Пепперминт Патти из старого мультика про Снупи и Чарли Брауна.
Когда мы вернулись домой, я сразу же побежала к компьютеру. Подключила мобильный к веб-камере по беспроводной домашней сети и позвонила Заку.
– Сэм?
– Зак.
– Привет.
– Привет. Ты купил себе яблоко?
– Ты запомнила! Да, купил. Оно было хрустящим и сочным. Сорта «брэберн».
– «Брэберн»? Мой дядя выращивал эти яблоки. И когда я училась в школе, я почти каждый год писала сочинение о «брэбернах».
– Правда?
– Ага. «Брэберны» были первым двуцветным сортом, и именно эта двойная расцветка стала главным условием успешных продаж в 1990-х годах. Тогда в супермаркетах лежали яблоки либо полностью красные, как «ред делишес», либо полностью желтые, как «голден делишес», либо зеленые, как «гренни-смит». А «брэберны» были двуцветными, и поэтому сразу же привлекали внимание. Это было свежо, ново и современно. И еще у них был необычный вкус: сладкий, но с легкой кислинкой. Без приторной сладости.
– Ты меня просто сразила.
Зак кинул мне ссылку на вечеринку сотрудников компании «Аbercrombie Fitch» где-то в Огайо. И там был Ардж.
– Что?
– Ага, это он.
Ардж поднимался по лестнице. Одетый как манекенщик из каталога «Аbercrombie Fitch», он был совсем не похож на того человека, которого я видела на фотографиях в «New York Times».
– Это Ардж?
– Это Ардж. Они его приодели и окрестили Апу.
– Но как он там оказался?
– Я вообще без понятия.
В динамике раздался характерный писк – звук, знакомый жителям всего мира с тех пор, как американцы прекратили платить китайцам за услуги спутниковой связи, – сигнал разъединения.
– Зак, перезвони мне… Бип-бип! Би-и-ип! Длинные гудки. Тишина.
Блин.
Звонок в дверь.
Я пошла открывать. Это была Луиза, руководитель новозеландского подразделения научно- исследовательского проекта «Apis mellifera».
– Привет, Сэм. Как жизнь?
– Замечательно. Ты войдешь?
– Да, конечно. – Луиза вошла в прихожую, сняла пальто и огляделась. – Хороший дом.
– Да. – Я вернулась к компьютеру. – В жизни не догадаешься, с кем я сейчас разговаривала по сети.
– И с кем же?
– С Заком.
– Отлично. Значит, мне не придется его разыскивать, что сэкономит нам время. Всемирная группа научных исследований хочет собрать вас всех вместе. Всех пятерых.
– А зачем?
– Для научных исследований, надо думать. Это распоряжение сверху. Я всего лишь выполняю приказ.
ЖЮЛЬЕН
Мешок с меня сняли, и я увидел… Сержа? – Долго же ты провалялся в коме, Шон Пенн.
– Черт. Долго – это сколько?
Судя по выражению лица Сержа, мне предстояло услышать плохие новости.
– Почти три месяца, Жюльен.
Видимо, я изменился в лице. А Серж расхохотался:
– Прости, я не смог устоять. Ты был в отключке минут пять, не больше. Вот тебе для начала апельсиновый сок. Давай пей, а потом будем тебя кормить. Могу предложить картофельный салат с колбасой.
Какая-то хмурая тетка вручила мне картонный пакет сока и большую кофейную кружку. Это был натуральный апельсиновый сок. Я так и сказал:
– Это же натуральный сок. Кто платит за все это великолепие? Папу хватит удар, если ему пришлют счет. Он обычный бухгалтер. А мы в Швейцарии.
– Не волнуйся насчет оплаты.
– Что происходит? Я арестован?
– Нет, не арестован. Ты теперь на моем попечении, и мы с тобой совершим путешествие.
– Куда?
– На Хайда Гваии.
– А это где?
– Это маленький остров у западного побережья Канады, – ответил Серж. – Рядом с южной оконечностью «отростка» штата Аляска.
Хайда Гваии? Канада? Аляска? Антарктида? С тем же успехом он мог бы сказать, что мы летим на Луну. Я пожал плечами:
– По крайней мере, мне не придется возвращаться в Сорбонну.
Серж передал мне тарелку с едой. Я ел, как собака, кормящаяся из миски. Утолив первый голод, я спросил:
– А почему именно Хайда Гва… Гви… как там дальше? Там что?
– Это последнее из известных нам мест, где был обнаружен активный пчелиный рой, – сказал Серж. – Все остальные тоже там будут. Зак, Сэм, Ардж и Диана.
– Когда выезжаем?
– Вот доешь, и поедем.
– А мои вещи?
– У тебя нет никаких вещей.
Он был прав. У меня не было ничего. В прямом смысле слова. Из моей комнаты забрали все вещи, и мне до сих пор их не вернули.
Я доел последний кусок колбасы.
– Ну все, я готов.
Полет над Северным полюсом на военном транспортном самолете – такого со мной еще не было. Почти всю дорогу я просидел в кабине пилота. Мне хотелось увидеть знаменитые угольные дорожки, которыми русские расчертили оставшийся паковый лед – совершенно безумные узоры из ломаных линий, выложенных углем, который поглощал тепло и ускорял образование разломов на льдинах. Это делалось для того, чтобы проложить новые судоходные маршруты. Пилот сказал:
– Из-за этого угля образование айсбергов происходит в тысячу раз быстрее.
Глядя на мир сверху вниз, я испытал мимолетное ощущение безграничного могущества. Как будто я был властелином своей вселенной. Как будто я помогал экипажу «Ямато» спастись с уничтоженной
