Закон.
Будто в подтверждение его слов, Тор послал на землю мощный удар грома.
— При нормальных обстоятельствах, — продолжал Стоик Обширный, — церемония изгнания началась бы прямо сейчас Но выйти в море в такую погоду означает неминуемую смерть. В виде акта доброй воли я разрешаю вам провести одну ночь под моим кровом, а наутро вас ни свет ни заря высадят на побережье Материка и предоставят самим себе. С этого момента вам запрещается разговаривать с кем-либо из других членов Племен.
Мальчишки стояли, потупившись, под проливным дождем, среди оглушительных раскатов грома.
— О горе мне, это самый несчастный день в моей жизни! Я вынужден изгнать собственного сына, — простонал Стоик.
По толпе прокатился сочувственный ропот. Племя аплодировало благородству своего Предводителя.
— Вождь не может вести такую же жизнь, как и простые соплеменники, — сказал Стоик, чуть ли не умоляюще глядя на Иккинга. — Он должен решать, что хорошо, а что плохо для Племени.
Внезапно Иккинг страшно рассердился.
— И ты хочешь, чтобы Я тебя пожалел? — крикнул он Стоику. — Что же ты за отец, если твой драгоценный Закон для тебя важнее собственного сына! И что это за дурацкое Племя, если в нем нет места обыкновенным людям!
На мгновение Стоик Обширный застыл, глядя на сына с удивлением и ужасом. Потом повернулся и побрел прочь. Племена уже разбежались с пляжа и теперь карабкались по склонам холмов, чтобы укрыться от бури под крышами Деревни, а вокруг них беспрерывно сверкали молнии.
— Я тебя убью, — прошипел Сопляк Иккингу. У него на плече грозно скалилась Огневица. — Как только нас изгонят, первым делом я тебя убью. — И он побежал вслед за остальными.
—
Иккинг пропустил драконье хныканье мимо ушей. Вне себя от ярости, он поднял глаза к небу, а ветер пригоршнями черпал морскую воду и швырял ему в лицо.
— ВСЕГО ЛИШЬ ОДИН РАЗ, — закричал Иккинг. — Почему ты не дал мне побыть Героем ВСЕГО ОДИН РАЗ? Я не хотел ничего сверхчеловеческого, всего лишь пройти это ДУРАЦКОЕ ИСПЫТАНИЕ и стать нормальным Викингом, как все остальные.
Над головой его в черном небе равнодушно поигрывал молниями громовержец Тор.
— Хорошо же, — завизжал Иккинг. — Тогда ПОРАЗИ МЕНЯ своей дурацкой молнией. Сделай хоть что- нибудь, покажи, что ты ХОТЬ НЕМНОЖКО думаешь обо мне!
Но для Иккинга у Тора не нашлось даже самой завалящей молнии. Громовержец даже не снизошел до ответа.
Гроза удалялась в море.
11. ТОР РАЗГНЕВАН
Гроза бушевала всю ночь.
Иккинг долго не мог уснуть: ветер завывал под стенами хижины,как пятьдесят драконов, угрожающих ворваться внутрь.
— Впусти нас, впусти, — завывал ветер. — Мы голодны, страшно голодны!
Далеко-далеко, посреди бурного черного моря, шторм бушевал с такой силой, что гигантские волны потревожили сон пары ужасно древних Морских Драконов.
Первый Дракон был просто огромным, величиной примерно с высокий утес.
Но второй был ошеломляюще велик!
Это и был тот самый Монстр, о котором мы рассказывали раньше, чудовищный Зверь, закусивший римским легионом и шесть сотен лет после этою дремавший в морских глубинах. Тот самый, чей сон в последнее время стал неспокоен.
Жестокий шторм ласково, будто спящих младенцев, поднял обоих Драконов с морского дна и на горбу неописуемо громадной волны вынес их на Длинный Пляж, неподалеку от Иккинговой деревни.
Там они и остались спать, сладко посапывая, пока бешеные ветра завывали над ними, будто стая Викинговских привидений, устроивших в Валгалле шумную вечеринку. Наконец ветер выдохся, выглянуло солнце. Его лучи осветили пляж, на котором умещались Драконы и больше почти совсем ничего.
Первый Дракон был так велик, что мог навеять вам кошмарные сны.
Второй Дракон мог навеять кошмары вашим кошмарным снам.
Представьте себе зверюгу в двадцать раз больше самого крупного тираннозавра. Это скорее гора, чем живое существо, — громадная, блестящая, злобная гора. Его шкура так густо поросла раковинами, что походила на усеянный самоцветами панцирь, но на суставах и впадинах, там, где мелким ракообразным и кораллам было не за что уцепиться, был во всей красе виден его истинный цвет. Роскошный, темно- зеленый, будто цвет самого океана.
Дракон проснулся, закашлялся и отрыгнул последнее, что проглотил шестьсот с лишним лет назад, — парадный штандарт Восьмого Молниеносного Легиона, на котором всё еще храбро развевались жалкие обрывки ленточек. Дракон употребил этот штандарт вместо зубочистки — фигуркой орла на его конце было очень удобно выковыривать противные кусочки мяса, застрявшие между двадцатифутовых зубов.
Первым, кто обнаружил Драконов, был Ворчун Вонючий — он спозаранку отправился на берег, чтобы посмотреть, что осталось от его сетей после жестокого шторма.
Он бросил на пляж один-единственный взгляд и тотчас же поспешил к дому Вождя.
— У нас неприятности, — сообщил Ворчун.
— Какие еще НЕПРИЯТНОСТИ? — рявкнул Стоик Обширный.
Стоик не спал всю ночь. Он лежал, беспокойно ворочался и думал. Что он, в самом деле, за отец, если ставит драгоценный Закон выше собственного сына?! Но, с другой стороны, что это за сын, если он нарушает драгоценный Закон, соблюдению которого его отец посвятил всю свою жизнь?
К утру Стоик принял героическое решение — он отменит торжественную клятву, которую дал вчера на пляже, и не станет изгонять Иккинга и других мальчишек из Племени. «СЛАБ я духом, СЛАБ, — мрачно попрекал себя Стоик. — Вот Кальмаробраз Свирепый, не моргнув глазом, отправил бы своего сына в изгнание. А Громовопль Подагрик так просто насладился бы этим. А я-то что же? Меня самого надо изгнать из Племени, и именно это наверняка и предложит Пирамидон Остолоп».
Одним словом, Стоику и без того хватало неприятностей.
— На Длинном Пляже разлеглась пара солидных Драконов, — сообщил Ворчун.
— Скажи им, пусть проваливают, — отмахнулся Стоик
—
Стоик поплелся на пляж. На обратном пути он был очень задумчив.
— Ну что, сказал им? — поинтересовался Ворчун.
— Не им, а ЕМУ, — ответил Стоик. — У меня на глазах более крупный Дракон сожрал более мелкого. Я не стал ему мешать. Думаю, надо созывать Военный Совет.
В то утро и Хулиганы, и Остолопы проснулись от страшного грохота Больших Барабанов, созывающих всех на Военный Совет. Эти Барабаны пускали в ход только в дни самых страшных событий.
Иккинг проснулся и вздрогнул.
Ночью он почти не спал. Беззубика, который накануне вечером заполз к нему под одеяло, нигде не было видно, постель была холодна как лед видимо, дракончик удрал довольно давно.
